Превосходный ресторан обслуживал оба отеля, а на его террасу, отделанную в стиле корабельной палубы, постояльцы отеля обычно собирались на роскошные и немыслимо дорогостоящие обеды. Был здесь и панорамный бассейн, и ряды пляжных домиков, где можно было устраивать застолья, расслабляться и загорать голышом, не опасаясь любопытных взглядов других постояльцев. Пляжные домики стоили дороже номеров в других отелях на побережье. «Отель дю Кап» и «Эден-Рок» были замкнутым миром, куда постояльцы приезжали из года в год, одни с семьями, другие с любовницами. Комплекс производил впечатление волшебного королевства, недоступного простым смертным и существующего лишь для самых красивых и знаменитых людей, привыкших, что им усердно служат и балуют. Даже персонал не менялся на протяжении долгих лет. Служащие отеля хорошо знали и Веронику, и ее детей. Когда-то она еще ребенком приезжала сюда с родителями, затем, после свадьбы, привезла сюда Пола. Здесь они провели часть медового месяца. Отель Вероника считала своим вторым домом. Как только она подъехала, консьерж и оба его помощника вышли поприветствовать ее, швейцар и два носильщика уже ждали наготове, чтобы заняться ее багажом. Эйдан сразу же ощутил острую неловкость, как будто опасался, что его погонят прочь. Ему пришлось показывать носильщикам, какие сумки забрать из тесного багажника «Остина». Он сам отдал им багаж Вероники, и носильщики скрылись с ним в дверях отеля.

Портик у входа украшали лозы и цветы. Вероника неторопливо направилась в холл, здороваясь с одетыми в форму отеля служащими, Эйдан следовал за ней, чувствуя себя незваным гостем, который по ошибке забрел не туда, поэтому вскоре станет ясно, что ему тут не место, и его выставят вон, как самозванца. Вероника беспечно болтала со всеми разом, пока ее сопровождали в номер-люкс, который она обычно занимала. Одними и теми же комнатами она пользовалась на протяжении более чем тридцати лет, когда-то няне ее детей полагался отдельный номер этажом выше. Консьерж с улыбкой открыл дверь люкса и отступил. Эйдан нерешительно переминался за спинами служащих отеля.

Вероника обернулась, поискала его глазами, поманила к себе и познакомила с консьержем. Эйдан прошел вслед за ней в номер, и у него перехватило дыхание от простого, но изысканного убранства и вида из окон. Здесь были спальня и гостиная с балконами, а также две ванных комнаты. Каждая деталь буквально дышала роскошью и комфортом. Красивая мебель была обита тканью с сине-белым рисунком. Эйдан счел ее антикварной, но он заблуждался. Носильщик поставил сумку Вероники на подставку для багажа, консьерж поклонился, пожелал Веронике приятного пребывания в отеле, и все сопровождающие удалились – в том числе и две горничные, которые предложили распаковать ее немногочисленные вещи, но Вероника вежливо отказалась. Наконец они с Эйданом остались вдвоем.

– Я хотела бы, чтобы ты остался здесь со мной, – призналась она, подойдя к нему и обнимая. Эйдан заметил на письменном столе огромную коробку шоколадных конфет. Здесь явно привыкли все продумывать заранее и потакать каждой прихоти постояльцев.

– Мне было бы страшно выйти из номера, – с беспокойством признался Эйдан.

– Почему? – Удивившись, она потянула его к креслу, в котором могли бы с удобством разместиться они вдвоем. Все в этой комнате было элегантным, роскошным и манящим, но Эйдан словно боялся что-нибудь сломать, поэтому сел рядом с ней неловко и настороженно.

– Мне здесь не место, – нервничая, объяснил он. До сих пор он не сознавал, насколько много роскоши в ее жизни, хоть и знал, что в Венеции она жила в шикарном отеле «Чиприани», и догадывался, что она не бедствует. Но этот люкс говорил о чем-то большем, нежели деньги. Речь шла пусть о сдержанном, но все же изобилии, подобного которому Эйдан никогда не видел. Большинство здешних постояльцев принадлежали к потомственной аристократии, среди них было и несколько миллиардеров, подобных Николаю, упивающихся своим положением. Сам воздух здесь, казалось, буквально благоухал богатством.

– Если бы рядом не было тебя, меня даже на порог не пустили бы, – тем же нервным тоном продолжал он, выпячивая подбородок, – Вероника знала, что у него это признак крайней неловкости. Ей хотелось, чтобы этот отель понравился ему так же, как ей, и чтобы он захотел когда-нибудь приехать сюда вместе. Она считала «Эден-Рок» самым романтичным уголком мира – от расположения на берегу до последнего кресла в номере. Здесь был даже причал для постояльцев, приплывающих на собственных яхтах, и полдюжины частных яхт постоянно стояло на якоре у отеля.

– Глупости, – попыталась разуверить его Вероника. – Некоторые завсегдатаи здесь, на отдыхе, похожи на бродяг. А у тебя безупречный вид, совершенно приемлемый, как у всех, кто здесь останавливается.

Но Эйдан чувствовал себя так же напряженно и неловко, как сразу после приезда.

– Здесь мне нечем дышать. Я же говорил, у меня аллергия на богачей, а если кто и богат по-настоящему, так это местные гости, – почти в панике объяснил он.

– Скажи, что тебя тревожит? – мягко спросила она, расстроенная его реакцией. – Ты считаешь, что не заслужил все это?

– Возможно, – задумчиво отозвался он. – Просто я осуждаю тех, кто живет вот так, когда в мире миллионы людей голодают. И даже не хочу знать, во сколько обходится пребывание в таком отеле, – при этой мысли его передернуло.

– Дорого, – подтвердила Вероника. – Никто и не живет в такой роскоши постоянно. Но на отдыхе можно и побаловать себя. Мне здесь нравится, – она была откровенна с ним, как обычно. – Как думаешь, ты смог бы привыкнуть приезжать сюда? Изредка, только по особым поводам?

С этими словами она протянула ему открытую коробку конфет, он положил в рот сразу две штуки, и она рассмеялась. Порой он вел себя как ребенок. А иногда – как взрослый, более заботливый и внимательный мужчина, чем все, кого она знала. В одном Вероника не сомневалась: он не избалован и его не тянет к роскоши, иначе он не чувствовал бы себя здесь так некомфортно.

– Просто не представляю, чтобы я остановился в таком отеле, – он снова оглядел комнату, – хотя конфеты здесь чертовски хороши, – вдруг добавил он с усмешкой и взял еще одну. Вероника радостно засмеялась.

– А какая разница, если я могу себе это позволить? – напрямик спросила она.

– Если так, я рад за тебя. Но беда в том, что я себе этого позволить не могу. Мало того, я не мечтал стать жиголо, когда вырасту. Я не хочу пользоваться твоими возможностями, Вероника. Я никогда этого не делал и не намерен начинать сейчас.

Такова оказалась оборотная сторона порядочности человека, которого интересовали не деньги Вероники, а она сама. Будь он менее достойным, то ухватился бы за этот шанс обеими руками.

– А почему нельзя жить в этом отеле вдвоем? Так, как в других отелях, где мы останавливались раньше? Ты пытаешься объяснить, что я слишком богата для тебя. Но так нельзя. Я никогда бы не сказала, что ты для меня слишком беден. Это дискриминация. Может, ты попробуешь немного снисходительнее относиться к богачам?

– Пожалуй, – задумчиво протянул он. – Ты – первая из них, кого я полюбил.