Мы заказали глинтвейн, и принесли нам его почти сразу же. Вино было горячим, терпким, но пить его оказалось приятно. И тепло не заставило себя ждать, заструившись по жилам. Я оживала, а час истины становился все ближе. Но Даниил не задавал вопросов, как и я дальше не могла молчать.

– Я тебе не говорила… – я запнулась и встретилась глазами с его чистым и не замутненным дурными мыслями взглядом. Снова стало стыдно.

– Что знала меня раньше? – помог мне Даниил и сделал это с улыбкой.

– Давно ты догадался?

Возможно, я прокололась еще раньше, сама того не замечая. Ведь кучу раз ловила себя на том, что близка к провалу. И все чаще в обществе Даниила я забывалась, как и вспоминала прошлое.

– Вчера, – просто отозвался он. – Ведь я тебя вспомнил, хоть и сразу же забыл, – уголки губ его скорбно поползли вниз, но сразу же он снова улыбнулся. Правда, на этот раз улыбка показалась мне грустной. – И сейчас я понимаю, почему ты вела себя так странно в нашу первую встречу. Должно быть, я тебе казался идиотом?

– Нет… то есть, да… Блин!..

Я тонула в эмоциях, а Даниил веселился. Возможно, он прав, и я сама делаю из ситуации трагедию.

– Я тоже родилась в этом городе. И здесь живут мои родители, – выпалила я, боясь снова передумать и пойти на попятную.

– Вот как? Теперь я понимаю, почему на тебя так смотрела та женщина…

– Женщина? Какая женщина? – ухватилась я за возможность хоть на миг отойти от щепетильной темы.

– Видимо, она тебя знает, – пожал плечами Даниил. – Во всяком случае, в ее глазах читалось узнавание. Но она не подошла к тебе.

– Понятно, – кивнула я, хоть и не понятно было ровным счетом ничего. Про какую женщину он говорит? И где она нас видела?

– Так где же мы с тобой познакомились в прошлом? – задал Даниил вопрос, который меня даже испугал.

Вот, значит, как выглядит правда по его версии? Но на правду это совсем не похоже!

– В школе… Мы учились в одной школе, в одном классе…

Я внимательно наблюдала за ним и заметила, как он побледнел. О таком он не предполагал даже.

– А тот парень, про которого ты мне рассказывала, получается, я и с ним учился?

Господи! Как же тяжело!.. Что можно ответить на такое? Ну не могла я сейчас сказать, что он и есть тот парень! Не смогла бы даже под пытками.

– Да, – только и получилось выдавить.

– А мы с тобой?.. В каких отношениях мы были с тобой в школе?

– В обычных. Как одноклассники…

– Это мне ни о чем не говорит, – невесело усмехнулся Даниил. – Я не помню, как это быть чьим-то одноклассником.

На время мы оба замолчали. Я все пыталась понять, о чем сейчас может думать Даниил, но в голове не рождалось ни единой версии.

– Расскажешь мне, каким я был тогда? – неожиданно попросил он.

– Это я могу, – вырвалось у меня.

В душе я обрадовалась, ведь получила отсрочку. Сказав Даниилу часть правды, я зародила новую версию наших отношений в прошлом. А это лишь значило, что мне снова придется ему врать.

Даниил

Почему она так волнуется? Ведь вижу же по глазам, что места себе не находит, что страшится чего-то, и рассказ от этого получается неровным, словно с рваными краями.

– Значит, учился я хорошо?..

– Очень! – с воодушевлением откликнулась Настя. – Лучше всех в нашем классе! И ты не был заучкой.

– Ботаником, ты хотела сказать? – невольно рассмеялся я.

– Или так, – улыбнулась Настя. – В школе ты был красивым, сильным… – потупила она взор.

– Даже так? И девчонки в меня были влюблены?

– Н… не знаю, – отозвалась она. – Наверное…

– А ты?

Настя вскинула на меня взгляд, и в нем снова плескался испуг. Неужели я угадал, и она была влюблена в меня в школе? Но ведь спросил об этом я просто так, в шутку.

– Нет… я нет, – поспешно проговорила она.

– Прости. Я забыл, что ты с кем-то встречалась, – опомнился я, понимая, что рискую разбередить застаревшую душевную рану. К такому точно не стремился, да и рассказ Насти слушал как-то отстраненно, словно речь шла не обо мне, а о другом парне.

Глинтвейн помог, и Настя выглядела согревшейся и немного опьяневшей. Щеки ее раскраснелись, а речь постепенно становилась все более плавной и многословной.

– Почему же ты мне сразу не сказала?..

Это вопрос я задавал себя в который раз и не понимал, почему она скрыла. Испугалась? Сначала, наверное, обиделась на меня, ведь она не знала… Но потом? Почему не призналась в нашу вторую встречу или в третью? И знает ли тренер, что мы были знакомы раньше? Судя по всему, да. И это объясняет его желание поговорить с Настей. И я думаю, что разговор был обо мне, хотя… тут я могу ошибаться.

– Я собиралась… – во взгляде Насти мелькнул стыд. – Но… не получалось. Трудно это.

– Понимаю, – кивнул я.

Я, действительно, понимал ее и не осуждал. Не известно, как сам бы вел себя на ее месте. Не дай бог, конечно! Никому такого не пожелаю, даже врагу. Я редко вспоминаю, что чувствовал, когда очнулся в больнице, вернее, гоню от себя эти воспоминания. Но когда ты не знаешь, кто ты и как жил раньше, то кажется, что внутри тебя пустота. Особенно в голове. Мысли все кажутся тоже пустыми и глупыми, о чем бы ты ни думал. Собственная речь слышится словно со стороны. И в зеркале ты видишь кого-то, но только не себя. Это даже не грустно, а изнуряюще скучно. Как и жизнь поначалу казалась мне такой же скучной, пока в ней не появилось хоть что-то осмысленное и мое.

– Значит, я дергал тебя за косички? – решил сменить я тягостную для нас обоих тему. Представил себе Настю с торчащими в стороны рыжими косичками, и такой забавной она мне показалась.

– За хвостики. Я не носила косички, и волосы в школе у меня были короче, – с улыбкой отозвалась она. – И ты меня не дергал. Ты был не такой…

– Мы дружили?

– Ты мало с кем дружил, – уклонилась она от прямого ответа. – Но со всеми общался ровно, без конфликтов.

– Значит, я все-таки был ботаником.

– Не был же! – рассмеялась Настя. – Таких, как ты, называют увлеченными людьми. Казалось, что ты четко знаешь, чего хочешь от жизни. И ты серьезно занимался спортом…

Настя осеклась, и я сразу догадался о причине. В этом плане я тоже сильно изменился, должно быть. Вряд ли я хотел тогда стать кондитером.

– Мне кажется, я был в тебя влюблен в школе…

Признание вырвалось само, я и сообразить ничего не успел. Настя так смотрела на меня, как будто я рассказал ей ужастик.