— Ради бога, сеньора! — взмолился молодой офицер, собрав скудные остатки голоса. — Идите отдохните. Мы натянем тент, и вы посидите в тени…

— Капитан, идите и скажите дону Бенито, чтобы он прислал мне сюда людей с кирками и лопатами, — прервала я его.

— С кирками и лопатами? — повторил Кирога в крайнем изумлении.

— И скажите ему, пожалуйста, что мне нужны еще кувшины и несколько вооруженных солдат.

Родриго де Кирога вернулся в дону Бенито с известием, что я куда более плоха, чем они думали, но Вальдивия, услышав его слова, обрадовался и приказал главе отряда предоставить мне то, что я просила. Скоро шесть индейцев явились и начали рыть яму. Индейцы переносят жажду хуже, чем мы, поэтому они едва шевелили лопатами и кирками, но земля там была мягкая, и им удалось выкопать яму в полтора аршина глубиной. На дне ее песок был темный. Вдруг один из индейцев испустил хриплый крик, и мы увидели, что в углублении начала собираться вода: сначала появилась легкая испарина, как будто земля потела, но через две или три минуты набралась уже небольшая лужица. Педро, который не отходил от меня ни на шаг, приказал, чтобы солдаты защищали эту ямку ценой своей жизни, боясь, и не без основания, свирепого нападения тысячи обезумевших людей, готовых умереть за каплю воды. Я заверила его, что воды хватит на всех, если только мы будем соблюдать порядок.

Так и случилось. Дон Бенито провел остаток дня, раздавая по чашке воды на душу, а потом Родриго де Кирога с несколькими солдатами всю ночь поили животных и наполняли бочки и мехи индейцев. Вода била ключом; она была мутная и имела металлический привкус, но нам она казалась такой же свежей, как в фонтанах Севильи. Люди решили, что произошло чудо, и назвали этот ключ Источником Девы, в честь Девы Заступницы. Мы поставили лагерь и оставались в том месте три дня, утоляя жажду, а когда снова отправились в путь, по раскаленной поверхности пустыни все еще тек тоненький ручеек.

— Это не Богородица явила нам чудо, а ты, Инес, — сказал мне Педро. Он был очень впечатлен. — Благодаря тебе мы выберемся из этого ада живыми и невредимыми.

— Педро, я могу найти воду только там, где она есть. Я не могу заставить ее появиться. Не знаю, найдутся ли источники впереди, но в любом случае они вряд ли будут такими обильными.

Вальдивия приказал, чтобы я ехала впереди на расстоянии половины дневного перехода и прощупывала почву в поисках воды. Меня сопровождал отряд солдат, сорок янакон и двадцать лам, груженных кувшинами. Остальные шли за мной группами, с разницей в несколько часов, чтобы не было давки у колодца, если мы найдем еще воду. Дон Бенито назначил главой сопровождавшего меня отряда Родриго де Кирогу: этот молодой капитан очень быстро заслужил его полное доверие. Кроме того, он обладал самым острым зрением; его большие карие глаза видели даже то, чего не существовало. Если бы на горизонте пустыни появилась какая-нибудь опасность, он бы заметил ее первым. Но никаких опасностей не было.

Я нашла еще несколько источников воды. Все они были не такие обильные, как первый, но их хватало, чтобы пережить переход через Мертвую пустошь. И в один прекрасный день цвет почвы снова изменился и над нами стали пролетать птицы.

К концу перехода через пустыню с момента отправления из Куско прошло, по моим подсчетам, почти пять месяцев. Вальдивия решил встать лагерем и подождать, потому что получил известие, что его близкий друг, Франсиско де Агирре, мог присоединиться к нашей экспедиции в этих краях. Враждебно настроенные индейцы следили за нами издали, не приближаясь. В очередной раз мне представился случай расположиться в роскошном шатре, подаренном Писарро. Я покрыла пол перуанскими покрывалами и подушками, извлекла из тюков фаянсовую посуду, чтобы больше не есть из деревянных мисок, и приказала сложить глиняную печь, чтобы можно было готовить как следует, а то в прошедшие месяцы мы питались исключительно злаками и вяленым мясом. В большой комнате шатра, которую Вальдивия использовал как штаб и залу для аудиенций и суда, я поставила кресло и несколько табуретов для посетителей.

Каталина целыми днями ходила по лагерю, неприметная, как тень, собирая для меня последние новости. Я знала обо всем, что происходит и у испанцев, и у янакон. Часто к нам приходили ужинать капитаны и с неприятным удивлением обнаруживали, что Вальдивия приглашает меня садиться за стол вместе с ними. Возможно, никто из них никогда в жизни не ел за одним столом с женщиной, ведь в Испании так не делается. Но здесь нравы более свободные. Комнату мы освещали свечами и масляными лампами, а для обогрева использовали большие перуанские жаровни, потому что по ночам было холодно. Как-то Гонсалес де Мармолехо, который был не только священником, но и ученым, попытался объяснить нам, почему тут времена года не совпадают с испанскими, почему когда в Испании зима, в Чили — лето, и наоборот, но никто его объяснений не понял, и мы остались в уверенности, что в Новом Свете законы природы действуют шиворот-навыворот.

В другой комнате шатра стояла наша с Педро кровать, письменный стол, мой алтарь, тюки и корыто для купания, которое долгое время оставалось без дела. Педро стал меньше опасаться отрицательных эффектов мытья и время от времени соглашался залезть в корыто и быть намыленным, но все-таки определенно предпочитал не мыться полностью, а обтираться смоченным полотенцем.

Это были прекрасные дни, когда мы снова стали той влюбленной парочкой, какой были в Куско. Ночью, перед тем как заняться любовью, Педро нравилось читать мне вслух свои любимые книги. Он не знал, что капеллан Гонсалес де Мармолехо учил меня грамоте: я хранила это в тайне, желая сделать Педро сюрприз.

Пару дней спустя Педро вместе с несколькими солдатами отправился объезжать округу в поисках Франсиско де Агирре и чтобы выяснить, нет ли возможности вступить в переговоры с индейцами. Я воспользовалась его отсутствием, чтобы принять ванну и помыть волосы квиллайей — корой одного чилийского дерева, которая убивает вшей и от которой волосы становятся как шелк и не седеют до самой смерти. Правда, на меня это средство не очень действует, потому что я много лет пользовалась им, а волосы у меня сейчас белые как снег. Что ж, по крайней мере, я не облысела наполовину, как многие в моем возрасте.

От долгой ходьбы и езды верхом у меня болела спина, и одна из моих индианок растерла меня бальзамом из криптокарии, который приготовила Каталина. Боль сразу же унялась, и я с облегчением легла в кровать, а Бальтасар улегся у моих ног. Ему тогда было десять месяцев, и он все еще был очень игрив, но уже достиг приличных размеров и ясно проявлял повадки охранника. Наконец-то бессонница отступила, и я быстро заснула.

Уже за полночь меня разбудило глухое ворчание Бальтасара. Я села на кровати, одной рукой пытаясь нащупать в темноте платок, чтобы накинуть на плечи, а другой — держа пса. Тут я услышала приглушенный шум в другой комнате и поняла, что там кто-то есть. Сначала я подумала, что это вернулся Педро, потому что караульные у входа больше никого не пустили бы, но поведение собаки заставило меня насторожиться. Времени зажигать лампу не было.

— Кто там? — встревоженно закричала я.