— Это тебе задаток, чтобы не думала, что я вожу тебя за нос! И чтобы знала, что все это ты должна отработать! — Протянул ей деньги.

Мельком глянув на них, она осталась довольна.

С его стороны это был риск, ведь Елена могла в два счета в любое время улизнуть с деньгами, плюнув на свой паспорт. Между тем без риска не бывает успеха.

Получив вымученное согласие девушки, Исай уехал. Из машины связался с Корозовым, сообщил о случайной встрече с Викой-Валентиной-Еленой. Чуть позже в кабинете Глеба рассказал все подробно. Идея использовать в поиске Дусева проститутку Корозову понравилась. Чем черт не шутит. Эта профессия зачастую балансирует на одной кромке с криминальным миром.

Заложив руки за спину, напружинив мускулистое тело, Глеб твердой походкой прошелся по кабинету. Ковер под ногами гасил звуки шагов. Начальник охраны стоял у стола, провожая Корозова глазами. «Если у Исая получится удачно, — крутилось в голове у Глеба, — это будет успех, хорошая возможность накрыть Папу с компанией».

— Неплохо, неплохо, — сдержанно проговорил он, круто развернулся, подошел к столу, сел в рабочее кресло, расстегнул пуговицы на синем пиджаке, позвонил Акламину.

После разговора с Глебом Аристарх сделал какие-то пометки в своей записной книжке. Одобрив действия Исая, он решил пока не вмешиваться в них, чтобы не спугнуть Елену. Но попросил Корозова:

— Держи меня в курсе всего. И тысяча первый раз повторяю: ни в коем случае не суйся без полиции в логово Папы! Матерого преступника взять непросто. Он загодя на расстоянии чует опасность. Дай мне слово!

— Ладно, обещаю! — сказал Глеб и отключил телефон. Положив его на стол, загадочно усмехнулся. Нет, пронеслось у него в уме, он ни за что не упустит случая самому прижать к стенке Дусева!

Удовлетворенный тем, что личность Вики-Валентины установлена и что она в какой-то мере уже находится под контролем, Акламин дал отбой своим операм по ее розыску. Но еще оставалась вторая девушка — та, которая освободила Ольгу. Она по-прежнему была черным пятном. И монеты, которые требовал от Корозова Дусев, тоже были черным пятном. А в сообщении Вани Кота невозможно найти никакой зацепки.

То, что одного преступника одурачили другие, Акламина мало интересовало. Но вот почему претензии предъявлены Корозову, это тревожило. Тем паче что из-за этого возникала реальная угроза для жизни Глеба.

Перешерстили последние сводки — нигде никаких упоминаний о монетах. Никто не заявлял о потере, хищении, ограблении.

Явно разыгрывается какая-то теневая карта. И с какого бока в этом розыгрыше очутился Корозов, следовало разобраться как можно быстрее.

Пришлось поручить оперативникам глубже покопаться в прошлых делах. Быть может, где-то что-то и звякнет упавшей монетою.

Из автомашины, въехавшей во двор и остановившейся против подъезда, выпрыгнули двое молодых парней в просторных рабочих спецовках с пятнами краски на штанах и куртках. Открыли багажник, достали ведро с краской и малярные кисти с валиком. Один, с засаленными волосами и веснушками на щеках, чья спецовка была в густых зеленых пятнах, взял ведро, другой, со скучным лицом и маленькими глазками-щелками, чья спецовка пялилась грязно-серыми пятнами, — кисти и валик.

Подойдя к двери подъезда, веснушчатый нажал кнопку домофона. На вызов ответила консьержка. Парень проговорил:

— Маляры! Краску, мамаша, прими!

— Какую краску? — удивилась консьержка. — Ни о какой краске не знаю.

— Какое дело мне, знаешь ты или нет?! — возмутился маляр. — Сказано отнести в ваш подъезд — красить будут. Я и принес! Принимай, мамаша! Долго я стоять буду? У меня рабочий день не резиновый, мне за разговоры не платят!

— Мне никто не сообщал о ремонте! У нас тут отремонтировано все! — сказала она.

— Слушай, мамаша, ты можешь препираться бесконечно, только не со мной, а с начальством. Я человек маленький. Мне приказали привезти — я привез. А что там будут малярить, меня не интересует!

— Вот пусть мне твое начальство позвонит! — упорствовала консьержка.

— Ну ты даешь, мамаша! Начальство высоко сидит, я командовать им не могу! Ты уж сама как-то соображай!

Наступила короткая пауза. Консьержка неуверенно раздумывала, как ей поступить. Вроде и про краску ничего не слышала, и отказать, когда уже привезли, тоже неправильно. Может, та, которую она сменила, была в курсе, может, начальство ее и предупреждало, но ведь ничего по смене не передала. Да, она вечно все забывает. Рассеянная. Чего уж там, раз привезли — придется принять.

И женщина открыла дверь подъезда. Парни вошли, консьержка удивилась, что их двое. Но веснушчатый с ведром успокоил:

— А мы по одному не ходим, мамаша. — Поставил ведро на пол в ее каморке, неспешно достал из кармана баллончик с газом и распылил ей в лицо.

Зажмурившись, она чихнула и медленно стала валиться на спину. Парни, выхватив носовые платки и прижав их к своим лицам, поддержали женщину, уложили на диван и достали у нее из кармана ключи. Затем с ведром, кистями и валиком вышли из каморки, закрыли снаружи дверь на ключ. И в лифте поднялись на этаж.

Из лифта вышли шумно, с разговорами, спустились по лестничному маршу этажом ниже. У металлической двери корозовской квартиры увидали двух крепких на вид охранников. Скуластого, похожего на монгола, в легком сизом пиджаке и песочного цвета брюках, и круглощекого светлого в желтоватой куртке и зеленых брюках. Они смотрели настороженно. Маляры подошли к такой же металлической двери квартиры напротив, нажали кнопку звонка, но никто не ответил. Веснушчатый маляр удивился:

— Вот, елкины, спят, что ли? — Нажал еще, потом повернулся к охранникам: — Парни, давно они вышли? Ведь договорились, что дома будут. Ждать должны!

На вопрос охранники не ответили, и маляр возмутился:

— Что, ответить трудно? — и произнес напарнику: — Тогда подождем. Может, ненадолго в магазин отбежали? — Поставил ведро возле двери, достал сигарету, чиркнул зажигалкой и задымил, прижавшись спиной к стене.

Напарник его, со скучным лицом и маленькими глазками-щелками, медлительно тоже полез в карман, замедленно достал пачку, долго вытряхивал сигарету и долго потом лениво чиркал зажигалкой, пока, наконец, не сделал глубокую затяжку. Выпустив кольцами дым, присел на корточки спиной к двери. После чего не спеша стал рассказывать анекдот.

Говорил протяжно, с остановками, смакуя сальные словечки, не меняя скучного выражения на лице. И от того, как он это произносил, каждая выпущенная фраза, казалось, имела не только двоякий, но даже тройной смысл. А посему анекдот воспринимался вдвое смешнее, чем был на самом деле.

После того, как прозвучали последние слова, парни загоготали. Охранники тоже заулыбались и отвернулись. И в это мгновение маляры стремительно выхватили пистолеты с глушителями. Не успели охранники опомниться, как стволы уперлись им в шеи. Веснушчатый маляр приказал: