— Да, Кшиштофу. За всеми этими разговорами мы и не заметили, как перешли на «ты», и глупо было бы обращаться на «вы». А вот как письмо на «ты» писать, я и не знаю.

— Тоже мне проблема, — не задумываясь отозвалась Тереска. — Пиши так: «Дорогой Кшисек! Прости за фамильярное обращение, но в письмах так принято. А придумать свое, чтобы не звучало глупо, я не в состоянии. Так что уж извини за фамильярность...» — Спиши слова, — потребовала Шпулька. — Здорово у тебя получилось, но я уже не помню начала.

Совершенно позабыв о первоначальной теме разговора, девчонки вышли из комнаты Терески и спустились вниз. В прихожую как раз вошел вернувшийся с работы пан Кемпиньский, отец Терески. Он запер дверь и начал снимать жутко грязные ботинки. Из кухни выглянул Янушек.

— Пап, у тебя мослы вылетели! — заорал он.

— Что? — возмутился пан Кемпиньский и застыл с одной ногой в носке, а другой — еще в ботинке.

— Мослы у тебя вылетели! Это не я придумал, честное пионерское. Какой-то тип позвонил и велел тебе передать, что в этом году мослы у тебя вылетели. Он не мог дозвониться на работу, так как у вас линия накрылась.

— Вот черт! — выругался пан Кемпиньский и разулся до конца.

Тереска со Шпулькой застыли на последней ступеньке лестницы. Придя в себя через довольно продолжительное время, они переглянулись, и Тереска констатировала:

— Это судьба...

Безжалостно припертый к стенке пан Кемпиньский весьма раздраженно пояснил, что речь идет об одной инвестиции, которую для простоты называют «Мослы», так как объект находится в одноименном поселке. В планах объект торчит уже четыре года и каждый год регулярно из планов вылетает. Все эти годы бухгалтерия пана Кемпиньского с ним носится как дурень с писаной торбой, снова вставляет, так как находится новый инвестор.

— Прямо проклятье какое-то! А я надеялся, что хоть в этом году наконец избавимся!..

Причин, по которым несчастная инвестиция не только не была завершена, но даже не начата, пан Кемпиньский не знал. Отцу Терески смутно помнилось, что в большинстве случаев оправданием служило состояние здоровья, все заинтересованные лица — то представители инвестора, то проектировщики, то исполнители работ, то местная администрация — неожиданно подхватывали всевозможные хвори. Прямо эпидемия какая-то!

— Знаете, я только сейчас подумал, а может, там какой климат нездоровый, — высказал предположение пан Кемпиньский. — Болотистая местность, малярия или еще что..

— Это в горах, — вежливо вставила Шпулька.

— В горах? Ну, может, какие другие болячки. Вирус...

— Руки и ноги ломают, — снова встряла Шпилька.

— Вам что-то известно? — заинтересовался Терескин папа.

— Нет, — ответила Тереска. — Но мы хотим знать. Раз тебе и так придется с этим повозиться, может, выяснишь, кто там очередной инвестор?

— Хорошо, выясню. Но если что узнаете, обязательно скажите. А то меня это уже серьезно тревожит. Тереска со Шпулькой вернулись наверх.

— Ничего не поделаешь, беремся за это дело, — решила Тереска. — И договариваемся сразу основную работу проворачиваешь ты, а я подключаюсь только после восемнадцатого. Похоже, и впрямь что-то здесь нечисто.

— Давай систематизируем факты! — энергично предложила Шпулька. — Вот будет здорово, если это окажется нечто сверхъестественное! Составим перечень известных событий.

— Сразу видно влияние милиционера. — Отстань! С чего начнем?

— С установленных фактов, — без колебаний ответила Тереска, доставая из ящика стола чистую тетрадку в клетку. — Есть поселок и замок. Замок в Мослах. Пойдешь в библиотеку или на исторический факультет университета и соберешь материал. Начинай с Силезских Пястов и ищи по порядку, выпишешь, что обнаружишь.

— Есть еще какие-то реставрационные мастерские, — вспомнила Шпулька, открывая тетрадку и взяв ручку. — Надо будет фотографу позвонить.

— Погоди. Давай по порядку. Известно следующее: во-первых, постройка явно невезучая, разные учреждения уже четыре года не могут с ней справиться. По неясным причинам. Во-вторых, нормальный милиционер впал в панику, и тоже без видимых причин. В-третьих, какой-то тип... Кто он был?

— Дипломированный агроном.

— В-третьих, дипломированный агроном носился с дикими криками босиком по снегу. Безо всякой причины. В-четвертых, муж сломал руку из-за паршивой пробки от термоса.

— Но ведь это не в замке. И даже не в Мослах, он уже из них выехал!

— Все равно в тех краях. Может, сначала он и был в замке. Надо проверить. Сходишь к ним. Теперь у меня уже есть адрес. Когда он у нас был, оставил координаты и умолял позволить оказать мне какую-нибудь любезность. Вот пусть и расскажет, где был и что делал — в порядке любезности.

Шпулька кивала головой, записывая очередные позиции Мужа занесла в отдельную рубрику.

— В-пятых фотограф странно смотрел, — добавила она — А когда туда поехал, сломал ногу...

— Погоди, опять мы не знаем, где именно, в замке или в окрестностях. Доцент Вишневский не говорил?

— Нет Об этом ничего не говорил. Тереска подумала и распорядилась:

— Позвонишь на работу фотографу и спросишь, может, коллеги знают. Какие еще факты?

Шпулька перечитала список и с сожалением замет ила.

— Больше ничего. Мало. Пока видно, что замок в Мостах всем вредит. Надеюсь, что на расстоянии он не действует...

* * *

Когда на следующий вечер Тереска вернулась домой, ее уже поджидала взволнованная подруга.

— Слушай, жертв, оказывается, было еще больше! — зловеще сообщила она сразу же. — Я позвонила на работу, а там мне такого порассказали! Один техник с террасы свалился.

— Вот это да! — воскликнула Тереска. — И что? Разбился насмерть?!

— К счастью, нет. Только ключицу сломал. И тоже без всякой видимой причины. Я так разволновалась, что уже не пошла к тому мужу. А фотограф возвращается через несколько дней. У него были какие-то осложнения, поэтому он так долго там и провалялся. Осложнения уже вылечили, осталась одна нога.

— Ну и где он свою ногу сломал? В замке или в окрестностях? Сказали?

— Конечно. То есть сначала сказали, что в голени, а потом, что несколько сантиметров ниже колена, а потом начали спорить, на каком этаже, из чего следует, что все-таки в замке. С лестницы загремел.

— С какой лестницы?

— Не знаю. По их словам выходит, что свалился с лестницы и выпал наружу. Его не сразу нашли, и он очень замерз. Внутри бы не замерз.

— А техник? С ним как?

— О технике упомянули, когда кто-то крикнул, что скоро у них всех сотрудников прикончат. В трубке хорошо было слышно, как они там в комнате разговаривают. А тот, кто со мной говорил, начал жаловаться, что это сущее проклятье, сначала техник свалился с террасы, неизвестно почему — балюстрада там крепкая, и как он умудрился? А только ему гипс сняли, так электрик загремел. Для них наш фотограф — электрик. Я слышала, как они еще кого-то вспоминали, да не знала, как спросить. Слушай! А теперь что делать?