ВЕРОНИКА

Забавно было смотреть, как виновато хлопал глазами Джагхед, когда попался на том, что обшаривал отцовский кабинет. Но ведь цель поездки на озеро как раз в том и заключалась, чтобы все вокруг обыскать в поисках улик. Даже почти что забавно… И вдруг я запнулась: вспомнила, какими непреклонными были Бетти и Джагхед, когда мы приезжали сюда в прошлый раз. Они утверждали, что мой отец неисправим, что любые его махинации уничтожат не только нас четверых, но и все, что нам дорого в Ривердейле. Тогда я и слушать их не хотела. Но с тех пор как отец решил, что гибель Арчи будет незначительным уроном в нашей бесконечной Войне Алой и Белой розы…

С того мгновения это сразу перестало быть забавным, даже с приставкой «почти что».

И надо отдать должное Джагхеду и Бетти, они ни разу не произнесли: «Я же говорил(а)».

Честно говоря, если бы я застала Джага роющимся в бумагах отца в наш прошлый приезд, это стало бы последним гвоздем в крышку гроба нашей общей дружбы. В той поездке отношения между нами были очень натянутыми. Однако сегодня наша дружная команда Робин Гудов стала последней надеждой на правосудие.

Я с готовностью дала Джагхеду покопаться еще несколько минут. Только бы он не рисовал на каждом шагу свой знаменитый символ.

И опять-таки. Разрушить папин заговор и утереть ему нос?

Эта мысль была весьма соблазнительна.

* * *

Винный погреб в Лодж-Лодж гораздо старше, чем сам особняк. Он существовал с тех давних времен, когда это здание еще было гостиницей, а не дачей на одну семью. Отец сам обновил особняк (точнее, нанял десятки архитекторов и подрядчиков, чтобы они сделали это для него) под чутким художественным руководством моей матери. Но, как он хвастался гостям, в погребе не пришлось ничего менять. Тот был полностью пригоден к работе, потому что, во-первых, имел промышленные размеры, а во-вторых, раньше действительно использовался в коммерческих целях. Система терморегулирования поддерживала температуру на идеальном уровне тринадцати градусов Цельсия, и после теплого душа там показалось прохладно. Отделка была стилизована под тосканскую винную пещеру, с широкими каменными плитками и длинными рядами стеллажей, аккуратно расставленных квадратами.

Я направилась прямиком к самым дорогим бутылкам в коллекции. Отыскать их было нетрудно, даже если вы не выросли среди всей этой роскоши. Они отличались тем, как отец хранил их: на боку, этикетками наружу, чтобы впечатлить любую компанию, которая забредет сюда на экскурсию. Некоторые из этих бутылок стоили дороже маминого обручального кольца. Я хоть и не профессиональный сомелье, но знаю это.

Изучив роскошные этикетки, мягкие как шелк, с золотым тиснением, я чуть не поддалась слабости. Или, может быть, лучше сказать, что, когда дело дошло до свершения возмездия, я решила чуть-чуть притормозить. Предпочла действовать мягче.

Я взяла с полки бутылку «Домен Леруа Мюзиньи Гран Крю», пино нуар, которое мама любила потягивать у камина прохладными осенними вечерами. Отец купил ее на аукционе за 8400 долларов и считал это выгодной сделкой. За шампанским ценой в 350 000 мы придем позже, когда все ужасы останутся позади и мы будем праздновать свободу Арчи.

И это называется «притормозила». Видите? Не стала выбирать между одним и другим. Придет время – выпьем обе.

Похищенное пино станет для отца болезненным ударом, особенно когда он осознает, что его пил тот самый юноша, чью жизнь он вознамерился загубить.

С бутылкой в руке, крепко сжав пальцы на изящно тисненной этикетке, я осторожно вышла в коридор и побрела к генератору – проверить на всякий случай. Это была резервная модель, также промышленного уровня, абсолютно безотказная в любых условиях, кроме разве что полномасштабного апокалипсиса. Отец держал его в аварийном центре, тоже в подвале. Там же стояла целая наблюдательная система: экраны видеокамер, резервное оборудование и другая техника, которая может пригодиться в чрезвычайной ситуации, например ультрасовременные фонари и комплекты первой помощи. Попасть в аварийный центр можно было через панель в отцовском кабинете на первом этаже – многие отмечали, что это сделано в духе киношных ультранегодяев. Я собиралась заглянуть туда еще раньше, когда мы с Арчи отключили сигнализацию, но потом отрубилось электричество, а когда оно снова включилось, Бетти и Джагхед оказались по другую сторону двери, а затем надо было убирать окровавленных птиц.

Обычный субботний вечер в нынешнем нескончаемом кошмаре Вероники Лодж.

Я набрала на панели код – та же комбинация, что и на тревожной сигнализации, мой день рождения, всегда только мой день рождения, – и сквозь приоткрытую дверь нырнула в длинный узкий коридор. Случайному наблюдателю он показался бы простым стенным шкафом или кладовкой.

Я говорила друзьям, что отключу камеры, но мы решили этого не делать. Слишком рискованно, особенно если учесть, что мы понятия не имеем, кто сейчас за нами следит. Обвела взглядом комнату. В углу громоздился генератор, внушительно подмигивал зеленым глазком, показывая, что полностью заряжен и готов к работе. Но сейчас он был выключен, а это значит, что, какая бы причина ни вызвала перебой в питании, неприятность миновала и снова работает основная сеть. Попыталась понять, в чем для нас польза от этой информации, но, кажется, она только помогала успокоиться. Электричество есть.

А есть ли? Я всмотрелась в длинный ряд мониторов – шестнадцать штук, расставленных в шахматном порядке. На одном отображалось только хаотичное мельтешение. Помехи.

Камера не работала. Но мы ничего не выключали. Мы же это специально обсудили. И потом я на время забыла об этом.

Я всмотрелась в маленькие аккуратные экраны. На одном – начало подъездной дорожки. По одному было нацелено на каждую спальню и кабинет – там Джагхед до сих пор в замешательстве разглядывал окно со знаком короны.

Еще на нескольких были видны различные наблюдательные точки в лесу, и один был установлен позади дома. Один парил над горячим бассейном, как любопытный старикашка.

Записи, поняла я. Записи, сделанные в тот день, могут быть чрезвычайно полезны. В первую очередь – из леса, где Арчи и Андре встретили Кэссиди.