страшно. Он вспомнил, что в Заполярье и авиационные аварии не редкость. Он был на грани паники. Зачем его сюда, вообще, понесло? Репортаж захотел, так получи! По полной жопе.

«Господа хорошие, товарищи дорогие, что наверху сидят. А это случаем не перебор? То заточкой грозят ливер покромсать, то в катастрофе угробить? На фиг тогда было давать вторую жизнь? Вы что, издеваетесь?»

Крепко тряхнуло. Двигатель безумно взвыл. Вертолет налетел на что-то. Крепко тряхнуло. Васечкин не видел, как отлетели винты, оставив в заполярной тундре сотни килограмм высококачественного металла, как спрессованный лед ломал корпус вертолета, сминал стенки и ребра жесткости. От удара Кеша вырубился.

— Ой, мля!

Иннокентия забросило вглубь салона на тюки с мехами и сие обстоятельство спасло его от всяких нехороших последствий.

Через какое-то время он очухался и попытался подняться. Он быстро оценил ситуацию и принялся оглядываться в поисках самого важного. Кофр с аппаратурой лежал среди тюков целенький! За потерю и порчу государственного имущества начальство по головке не погладило.

— Фу! Пронесло!

Но тут пришло понимание ситуации и захотелось выругаться. Еще через секунду накатил страх, переросший в ужас. Где они, что с ними? Всё ещё подрагивающий от пережитого страха столичный гость осмотрелся в растерзанном салоне вертолета, оценивая разрушения и поломки.

«Знатно помяло! А где экипаж?»

Кеша явственно услышал стоны и, раскидывая тюки и ящики, полез вперед. Благо, на обратном рейсе груза было немного, а то пассажиру могло бы не поздоровиться. Дверь к вертолетчикам никак не открывалась.

— Эй, есть, кто там — отзовитесь! Живы?

— Парень…. Ты как сам?

— Нормально. Что это было?

В узкую щель, которую Кеша смог приоткрыть, просунулась голова бортинженера. На морде лица наливались здоровые кровоподтеки, но сам вроде бодр.

— Обледенели к хренам, ля! Пурга догнала, ля. Говорил же командиру, что опасно лететь, ля. Но он же ас, ля!

— Трепаться будем, или дверь открывать?

— У меня рука, ля, сломана. Держи!

Сквозь приоткрытую дверь бортинженер пропихнул обычную монтажку, и дело пошло, хоть и туго.

— Покопайся в конце салона, ля. Там было что-то. Рычаг нужен, ля. Вона нас, как заклинило, ля. Мы по ходу в какой-то холм влетели, а потом вниз съехали.

— Где экипаж. Ты что один там?

— Командир вроде очухался, но ему ноги зажало. А вот второй, ля…

«Вот попал!»

За бортом бушевала буря. Временами корпус упавшего вертолета слегка покачивало. Это же как же там дует? На какой-то миг Васечкину стало жутко. Но рассуждать и отчаиваться было некогда и он принялся действовать с удвоенной силой. До сих пор концентрация внимания и упорство помогало ему выжить. И в этот раз не отступится.

Покопавшись среди груды ящиков, Иннокентий нашел у самого борта кусок трубы. То, что доктор прописал! Воодрузив её на монтажку, он пусть и с определенным усилием, но доломал заклинившуюся дверцу и убрал куски в сторону, что по мнению бортинженера было лишней тратой времени.

— Все равно мешать будет! Лучше сразу сделать. Руку давай!

— Да, ля! Командира надо вытаскивать.

— Хватит командовать! Докомандовались. Вертолетчики хреновы! Пойдем по алгоритму. Кэп в сознании? Пусть подождет. А тебе надо шину наложить и осмотреть.

— Лекарь, что ли, ля?

— Нет, но соображаю. Давай руку.

Перелом к счастью оказался закрытым. Добравшись до висевшей в кабине экипажа аптечки, Васечкин довольно грубо выругался. Это же надо было так довести аптечку?

— Вы когда ее в последний раз проверяли?

— Да… — бортинженер пожал плечами.

— Ага. Хорошо хоть бинты есть. Вот этот кусок для шины сгодится. Нож имеется?

— Держи, — бортинженер протянул добротный охотничий нож. — Всегда при мне, ля.

— И правильно, ля! Готово! Руку береги, пойду командира смотреть.

У того дела оказались не очень. Присмотревшись, Иннокентий понял, что вынуть его из кресла возможно. Но в районе бедра и груди вертолетчик плотно прижат металлическими частями корпуса машины. Крови видно не было, на пилотах толстая одежда. Но если металл глубоко проник в тело, а Кеша начнет выдергивать командира из кресла, то возможно обширное кровотечение. Насколько Васечкин помнил, в бедре много важных артерий. Так что следовало сначала подготовиться.

Озадачив бортинженера поиском нужного материала, Васечкин начал понемногу отжимать зажавший ноги металл трубой и монтажкой. Освободив ногу, тут же затянул на ней жгут. Мало ли как хлынет? Но все обошлось. Василий, так звали бортинженера, помог выволочь командира в салон, где успел с помощью одной руки освободить достаточно место.

— Давай тампон. Это все бинты?

— Ага.

— Тогда нужно какую-нибудь ткань на полоски порезать.

— Счас, ля

Иннокентий посмотрел на бортинженера и тяжело выдохнул:

— Как я понимаю, обезболивающего у вас нет?

Вертолетчик понимающе открыл глаза:

— Спирт?

— Только не чистый. Разбавь.

— Понял, ля.

Чудесным образом буквально через несколько секунд у вертолетчика в руках появилась фляжка. Васечкин молча кивнул и настороженно посмотрел на торчащий из бедра осколок металла.

— Лей! Прямо на рану. Потом дай выпить командиру

— Понял, ля.

Но тревога была напрасной, обильного кровотечения не случилось, и его удалось быстро остановить. Дырка в плече также оказалась не опасной, артерии задеты не были, и металл вошел неглубоко. Все облегченно выдохнули. Кеша, закончив перевязку, сначала тяжело уселся на тюк со шкурами, затем настороженно приподнялся:

— Пойду, гляну на второго пилота.

— Давай, я за командиром присмотрю.

Кеша просунулся в кабину и полез к вертолетчику, которому во время аварии досталось больше всех. Его изначально посчитали погибшим, но что-то Васечкину показалось странным.

«Да он же живой! Вон пар изо рта идет!»

Пришлось заняться и им. Бортинженер обрадовался и как мог, помог втащить второго пилота в салон. Больше всего досталось лицу вертолетчика. Кеша как смог, вправил сломанный нос, быстро осмотрел и нашел еще одно повреждение. Пальцы левой руки оказались сломаны. На перевязку и шину ушли последние заготовки.

Бортинженер глотнул из фляжки и подал Иннокентию:

— Инвалидная команда, ля. Надо же так угораздило нас?

Васечкин отхлебнул спирта и полез в карман за конфетой.

— В первый раз падаешь?

— Да нет, ля. Но тогда просто вышла аварийная посадка.

Внезапно застонал командир:

— Холодно. Братцы, холодно!

Василий и Иннокентий мрачно переглянулись. За бортом все также заунывно выла пурга, ветер и не думал стихать. Через прорехи и разбитые окна заметно поддувало, наметая небольшие сугробы.