Боль терзала его изнутри – и особенно от пропущенных Вериных звонков и от ее SMS-сок, которые он воспринимал, как спам. Боль было не остановить – она накатывала волнами, и чтобы хоть как-то от нее отстраниться Степан резко стукнул себя кулаком в лоб и аж подпрыгнул – таким неожиданно сильным оказался удар:

– Я точно кретин, и мне уже давно пора к доктору!

Конечно, у него были оправдания, да только весьма условные: зашоренность делами, усталость и привычка игнорировать новые вводные, поступающие от ранее неизвестного адресата. А Вера-то и являлась тем самым адресатом, который внезапно вошел в жизнь Степана и сейчас так же внезапно и очень больно уходил.

В дверь позвонили. Это был Тимофей – мужчина под пятьдесят, с умным взглядом, полковник ФСБ в отставке. Он непосредственно отвечал за охрану Степана, и под ним ходили все секьюрити, прикрепленные к семье Надомниковых. Он работал на семью уже двенадцать лет и знал Степана еще совсем подростком – и как облупленного, само собой.

Они поднялись наверх, и Степан вкратце обрисовал ему сложившуюся ситуацию. Тимофей и вида не показал, что в чем-то обвиняет или же осуждает беспечность Степана – выказывать эмоции было не в его правилах, а вот решать проблемы – это другое дело.

Со времени побега Веры прошло уже как минимум минут сорок (если не час), и, принимая во внимание, что вряд ли она воспользовалась метро (до которого еще нужно дойти), чтобы добраться до вокзала или в аэропорт, у нее фора до отправления ближайшего поезда или вылета самолета минут тридцать точно. А этого достаточно, чтобы укатить в Москву, и догнать они ее уже не успеют! Да и бессмысленно это сейчас, поскольку для начала желательно найти тех самых телевизионщиков (а для этого проделать массу оперативной работы – например, забрать видео с камер наружного наблюдения ресторана, которые, наверняка, их засняли, и вычислить, где они работают), а потом выбить из мошенников настоящий ролик и признания и скинуть все это в Интернет.

Плюс еще придется раскошелиться, чтобы немного подмазать всех этих интернет-писак, чтобы они тиснули правильные материалы в свои пропагандистские листки. И лучше – взять за жабры Нимфоманскую, и она тоже должна во всем сознаться. Но это нужно делать осторожно – наверняка, Аллочка уже улетела в Германию, а там силой ничего не добьешься. Но зато можно (зная, кто она такая, и как падка до славы) пристроить к ней опытную подсадную утку под видом сочувствующей журналистки, которая ее разговорит и вытрясет из нее всю подноготную.

– Вот только, – Тимофей вопросительно посмотрел на Степана, – можно один небольшой вопрос? – и, получив в ответ утвердительный кивок головой, продолжил, – мне требуется от Вас личное подтверждение на проведение этих мероприятий. Они хоть и не сложные, но готовы ли Вы тратить деньги и время, чтобы потом закинуть в сеть еще один ролик, которых и так, по-моему, слишком много? Наверное, есть смысл собрать все, что нужно, и решить, как действовать дальше, и стоит ли оправдываться и опять ворошить старое?

Вопрос Тимофея был не таким прямым, как казалось на первый взгляд. В основе его лежала логичная подоплека – готов ли Степан после всего произошедшего опять сражаться за Веру – на этот раз уже на более высоком уровне? Или просто есть смысл позволить ей уйти навсегда?

Степан прекрасно понимал, к чему клонит его начальник охраны, который, конечно, никогда не станет спрашивать: «А оно тебе надо?», но, как человек опытный, акцентирует внимание на самой главной проблеме: «Если Вера так спокойно решила уйти, то и нужно дать ей это сделать! В конце концов, свет на ней клином не сошелся, и мало ли еще таких девушек вокруг, а вот Надомников – он такой один!» И Степан бы с ним, вероятно, согласился бы, если бы не три обстоятельства:

Первое – если сейчас он не станет ничего предпринимать и проглотит, это значит, что каждый, кому не лень, сможет вытирать о него ноги, когда вздумает, и выставлять в Интернет свои поганые ролики, и так далее. Этого допустить ни в коем случае нельзя, и, кроме того, общество не поймет, и начнут плевать в спину! Тут уж выбора нет: попал по своей глупости, так и разруливай ситуацию!

Второе – Веру он упускать ни в коем случае не собирался! Вот это – уж точно! Это только слабаки не понимают, какую роль играет в жизни настоящего мужчины желанная женщина! И женщины тоже не понимают! А Вера – сейчас она стала для Степана еще притягательней, он оценил силу ее характера – ведь смогла уйти, смогла отказаться вон даже от шмотья и (надо же!) деньги оставила! И где он найдет еще такую, которая не захочет с него поиметь ни копейки из-за гордости? А ведь еще и красавица, аж дух захватывает!

И третье – кому-кому, а Нимфоманской он не собирается проигрывать ни в коем случае и ни за что!

Степан отдал необходимые распоряжения, предварительно созвонившись с отцом. Отец воспринял его слова спокойно, хотя иногда чувствовалось, что его так и подмывает сказать сыну все, что он о нем думает! Но в любом случае, команда была получена и одобрена, и машина секретных операций под управлением Тимофея пришла в движение.

А Степан? А что Степан? Он просто помылся, поужинал, чем бог послал, и пошел спать, и ему ничего не снилось, кроме иногда мелькающего призрачного лица Аллы, бледными безжизненными губами тянущегося к нему. Но это был просто кошмар, который к утру окончательно развеялся и перестал существовать, как и любой другой, ему подобный.

* * *

Что ни говори, а Тимофей был очень опытным и мудрым человеком. И не только в области безопасности, но и в психологии и в распознавании мотивов поведения людей. Ему было совершенно понятно, что если Вера приняла решение сбежать от Степана, значит, она постарается как можно быстрее отдалиться он него территориально.

Побег уже сам по себе означал серьезные сомнения и внутреннюю борьбу, в результате которой он и состоялся, и поэтому не предполагает возврат к прежним условиям. Проще говоря, искать и упрашивать Веру вернуться – верх бессмысленности. Сначала должно пройти некоторое время, сначала все должно тем или иным образом устояться, а уж только потом можно примериваться к новой реальности и действовать, исходя уже из нее.

И только поэтому он и просил Степана немного успокоиться и принимать взвешенные решения. Как ответственный за безопасность семьи, он уже досконально ознакомился, что собой представляет Вера, и даже завел на нее отдельное досье. Единственно, что пока для него было не совсем ясно, так это статус и материальное благосостояние ее все еще формального мужа Замбиния – средства массовой информации трубили о нем, как чуть ли не об олигархе, а ведь на самом деле там все очень скромно.

– Вот так и рождаются газетные утки! – Тимофей ходил по своему кабинету туда-сюда и размышлял. Что касается его самого, то Вера ему понравилась, хотя, конечно, он совершенно не собирался оправдывать или, наоборот, порицать выбор Степана. Это не его дело, он должен просто предусмотреть все возможные варианты развития событий. По правде говоря, такие мексиканские страсти, свидетелем которых он стал за последние двое суток, его даже немного веселили. Как профессионал он наслаждался представившейся ему отличной возможностью стать полноценным участником слезоточивого водевиля на тему: «Он, она и у него – 2», где цифра два – так, для красного словца.