– Ладно. Немного терпения, буквально один вопрос, а потом я дам пояснения. Вам ранее доводилось видеть много мест преступления?

– Конечно, да. Правда, меня недавно повысили и перевели в отдел тяжких преступлений, но раньше я служил патрульным и чего только не повидал.

– Включая убийства и кровавые разборки? – уточнила я.

– Нет, Бог миловал. В нашем департаменте вообще расследуется очень немного кровавых убийств. Мне довелось видеть нескольких утопленников и одного самоубийцу. И вообще, если происходит что-то неординарное, есть команда более опытных специалистов, которым достаются обычно такие дела. Они были на другом задании, к тому же у этого острова спорная юрисдикция. Поэтому создали в срочном порядке новую группу, а меня пригласили ее возглавить.

– Понятно. Значит, опыт у вас скромный, – подытожила я.

– В таких делах однозначно.

– Тогда я поясню то, что поняла только сейчас. В доме много кровавых следов, выглядят они очень страшно и указывают, что женщина умерла от ранения.

– Да это так, – кивнул инспектор, – видимо, ее убивали очень жестоко.

– Но нигде нет большой лужи, которая говорила бы нам о потере критического объема крови, что может привести к смерти. Нет брызг, которые всегда имеются, если человеку нанести смертельный удар ножом, топором или осколком стекла. Нет даже четких капель крови на полу, а они обязательно должны быть. Ведь, судя по следам, жертве нанесли рану в гостиной, а потом она, убегая от нападавшего, забегала в спальню и ванную.

– В спальне ее могло не быть, здесь совершенно чистый пол.

– Правда? Тогда откуда взялся кровавый отпечаток женской ладони на стеклянном столике? Посмотрите внимательно, инспектор, отпечаток яркий, четкий. Чтобы оставить такой, рука должна быть прижата к смертельной ране, которая обильно кровоточит, так?

– Наверное…

– Но вы совершенно точно заметили, что на полу в спальне нет ни одной капли. Куда же делась кровь?

– Да, пожалуй, это странно. Может, преступник вымыл пол в спальне?

– В этой комнате пол протер, а во всех остальных оставил жуткий беспорядок? Какой в этом смысл? Нужно или все кровавые пятна и следы борьбы уничтожать, или оставить все и бежать?

– Может, преступник начал уборку, а закончить не успел? Просто времени не хватило?

– Допустим. Тогда выходит, что спугнуло его, скорее всего, появление полиции? Скажите, вы прибыли на остров с мигалками и сиренами?

– Нет. Прилетели на вертолете, но до коттеджа добрались пешком и очень тихо его окружили. Я полагаю, что преступник мог начать уборку, потом понял, что времени мало, и все бросил как есть.

– Вы прибыли под утро, но было еще темно?

– Да, это так, – кивнул инспектор.

– Значит, спугнуть его не могли? Да и торопиться преступнику было некуда. Ночь, темно, все спят, убирай себе спокойно. Нет, убирать он даже не начинал. В противном случае вы обнаружили бы следы недавней уборки – влажный пол, мокрые и, возможно, окровавленные тряпки, мокрое ведро. Следы того, что в унитаз или ванну выливали грязную воду.

– Ванна была сухая, насчет унитаза не поручусь.

– На нем были пятна крови, которые уже начали подсыхать. Они и сейчас есть, видите, вот сверху? То есть преступник не мыл пол в спальне. А пятен крови там просто не было!

– Хорошо. Только все равно непонятно, к чему вы клоните, Евгения?

– Минутку терпения. Вы вникните, и все прояснится. И запомните насчет странностей с пятнами крови.

– Ладно.

– Я продолжу. Теперь обратите внимание на разбитую стеклянную дверь. Как, по вашему мнению, она была разбита?

– Во время борьбы преступник мог схватить жертву, а она вырывалась. Или они сплелись клубком и врезались. Или кто-то кого-то толкнул.

– Допустим, – согласно кивнула я, – но если человеческим телом разбить стекло, обязательно останутся порезы. Ведь так?

– Разумеется. То есть вероятнее всего, да.

– Но все осколки чистые. Обратите внимание, инспектор, снова нигде нет ни пятнышка крови! Вы же не станете предполагать, что преступник и осколки стеклянной двери протер?

– Нет. Очевидно, тогда стоит предположить, что никто о стекло не поранился. Это редкость, но может случиться.

– Правильно! Потому что его разбили вовсе не телом, а вот этой тяжелой серебряной статуэткой, – указала я на вещицу, которая по-прежнему лежала на полу в спальне. – Вероятно, статуэтку бросили с этого места в гостиной, – я указала рукой на перевернутую тумбу.

– Это всего лишь ваше предположение.

– Обоснованное предположение! Ведь именно на этой тумбе статуэтка стояла ранее. Я сама ее видела, когда заходила в коттедж Рогозиных.

– Это точно?

– Абсолютно. Я заинтересовалась, потому что статуэтка антикварная, шестнадцатый век, работа известного мастера и настоящая редкость.

– Но зачем кому-то бросать статуэтку в стеклянную дверь?

– Чтобы придать учиненному разгрому завершающий штрих. Ведь это так страшно выглядит – зияющий проем, вокруг осколки… Жуть берет!

– Евгения, что конкретно вы пытаетесь сказать?

– Я думаю, что Елизавета Рогозина жива. А всем этим, – обвела я рукой комнату, – нас с вами хотели убедить в обратном.

– Жива? Но мы же обыскали все окрестности с собаками и никого не нашли!

– Вы искали тело, а не живого человека, – возразила я, – и принимали совсем другие меры.

– Но тогда где же жена Рогозина?

– Напрашивается два вывода. Ее похитил неизвестный преступник или преступники, возможно, ее успели вывести с острова или хорошо спрятали здесь. А всю эту мистификацию устроили лишь с одной целью – чтобы мы считали женщину мертвой и не искали ее.

– А господин Рогозин, как обстоят дела с ним?

– Хорошо, что вы об этом спросили. Думаю, с анонимным сообщением в полицию тоже выступил преступник. И вы сами можете убедиться в том, о чем я говорила ранее. Господин Рогозин в этой ситуации пострадавший, ему подсыпали снотворное, чтобы на время вывести из строя и обвинить в убийстве жены, а заодно и в смерти любовницы.

– Понятно. Евгения, а вас не смущает, что наш преступник получается какой-то слишком уж неуловимый? Столько всего натворил и совсем не наследил, никаких улик не оставил.

– А еще он компетентный, находчивый и подозрительно хорошо проинформированный, – охотно добавила я. – На этот счет у меня есть свои соображения.

– И вы не откажете их мне сообщить?

– Извольте. Я допускаю мысль, что мистификацию устроила сама Елизавета Рогозина. Это второй вывод, который напрашивается сам собой, если все здесь внимательно осмотреть и хорошенько поразмыслить.