Мужественными портретами Александра с могучей бородой, к пассивному неудовольствию его жены Светы, была увешана часть стены в их кухне – она же «гостиная». Что, несомненно, подтверждало истину о том, что «женщины любят ушами». Ведь их всегда очаровывает тот, кто может складно и сладко говорить. А уж кто-кто, а Саша-то поговорить умел и любил. И мог поднапустить порою такого розового тумана!..

Резинков же и Сударкин – «герои гидрокосмоса» в красивых водолазных костюмах, как правило, «перед или сразу после погружения», поскольку позировать им было недосуг, рисунки, подаренные им, просто складывали в рундук.

Итак, нам предстояло принять на ужин четырех девушек. И это было непросто, поскольку Света идти на лед отказалась, ответив Саше на его упрек: «А кто же там будет готовить?» просто и ясно: «Вот пусть ваши чаровницы вам и готовят». Чему Саша в глубине душе, по-моему, был даже рад. Ведь никто ему тогда не помешает вещать сколько угодно и о чем угодно.

Две студентки биофака – второго и четвертого курса, хохотушка Оля Крестьянинова и холодная строгая красавица Таня Киянова – прибыли на биостанцию в обществе двух своих подруг. Рыжеволосой худенькой и очень высокой художницы Новиковой Нади и, напротив, очень сдобной, ядреной какой-то, «будущей актрисой» Алисой Тумановой.

Причем сдобность Алисы была настолько влекущей и почти неправдоподобной в своих идеальных пропорциях, что все эти чудесные изгибы и выпуклости, припечатавшие к себе задние карманы джинс или так и просящиеся наружу из, казалось бы, тесноватого тоненького свитерка, тут же хотелось потрогать, чтобы убедиться в их реальности, в том, что все это действительно не мираж, не игра воображения отвыкших от общества дам мужчин, давно не лицезревших таких вот бесподобных «девушек» с беззащитными ямочками на щеках, с пепельными локонами густых волос, с загадочной улыбкой и с такими откровенно порочными, с поволокой, зелеными кошачьими глазами, кажется, только того и ждущими – кого бы утопить в их беспредельной глубине. И только огромным усилием воли, находясь рядом с Алисой, я подавлял в себе это желание немедленной пальпации и перкуссии для установления диагноза ее истинных мыслей и чувств.

Алиса и в самом деле стала потом весьма известной у нас в стране и за пределами оной киноактрисой. И этот ее зовущий взгляд я потом встречал на многих афишах и фотографиях в различных журналах. А вот счастливой, насколько мне известно, ей стать так и не удалось. Хотя она живет теперь в столице в своей уютной двухкомнатной квартире. Часто снимается. Причем чаще почему-то в Польше, чем в России. С удовольствием принимает у себя своих земляков из Сибири, предоставляя им кров. По-прежнему может порой изрядно выпить. И мечтает теперь уже не о сказочном принце, рыцаре или джентльмене (все эти этапы она давно прошла, не испытав от них ничего, кроме скуки), а о надежном друге.

* * *

Ужин получился на редкость веселым и непринужденным. Лучше всяких пряностей сдобренный импровизированными шутками друг над другом и над всевозможными несуразностями нашей, иногда такой нелепой жизни.

Ольга с Надеждой хохотали до слез. Татьяна сдержанно улыбалась, но улыбка ее все чаще и чаще переходила порою в плавный искристый негромкий смех.

Даже Алиса несколько раз, не удержавшись, добродушно рассмеялась, забыв о том, что красавицам смеяться искренне не рекомендуется. Ведь их основной козырь – тайна!

Что мы ели, что мы пили – я не помню. Говорили же в основном о забавных эпизодах (вернее, кажущихся такими по прошествии какого-то времени), случившихся при погружениях.

Так, например, кроме всего прочего, моя припечатка ко льду вниз головой, «прикованность» к скале или накачанность моего гидрокостюма ледяной водой из-за открывшейся маски превратились в такие веселые детали нашей жизни, что мне порой и самому хотелось рассмеяться.

И хотя моей персоне за ужином было уделено немало времени, основным героем этого вечера был все же наш подводный дом!

Во всех подробностях обсуждался вызвавший искренний интерес у наших слушательниц эффект воздействия шампанского на организм во время подводного новоселья.

Желающим дамам, коими оказались биологини Татьяна и Ольга, Александром Мурахвери было с легкостью обещано, что они сами, завтра же, смогут побывать в нашем подводном доме. И наглядно убедиться в действии шампанского на глубине, которого у нас, впрочем, давно уже – а в деревенском магазине, по ненадобности – и подавно не было. Но, как известно, с легких застольных необязательных, как правило, обещаний и спрос такой же. И похоже, что все это понимали.

– А может быть, вам в вашем подводном доме устроить ресторан? – предложила Алиса. – Затраты на алкоголь минимальные, а эффект – максимальный.

– К тому же экзотика! – весело вставила Надежда.

– И от посетителей, по-моему, отбоя не будет, – дополнил кто-то.

– Ну да, затолкаешь ты их под воду, да еще зимой, – уронил свое веское слово Мурахвери, – таких дураков, как мы, девочки, не так уж много. Мы ведь все здесь не конвейерного, а штучного производства. Так сказать, экспонаты в единственном экземпляре, – без ложной скромности констатировал Александр. – Вот я, например, однажды, когда работал в Арктике, в зоне битого льда, – блестя глазами и без плавного перехода, начал он свою очередную историю-страшилку… И я заметил, как рука Надежды потянулась к отложенным в начале ужина на край рундука листам ватманской бумаги и карандашу. И немудрено – уж больно хорош был в этот момент Александр! А попросту А. М., как было написано на баллонах его акваланга. И грезилось, что это уже не А. Мурахвери, а А. Македонский, ведущий в бой своих бесстрашных воинов…

Вновь, сначала незаметно, серые краски предвечерья превратились в жидко-фиолетовые сумерки, которые теперь уже сгустились за окном до плотной черноты. Пора было расходиться. Потому что завтра предстоял хоть и воскресный, но обычный экспедиционный рабочий день. А график работы у нас был довольно плотный. И сделать предстояло еще очень многое, а времени нашего пребывания на льду оставалось все меньше и меньше…

Проводить девушек до общежития, в котором две комнаты, впрочем, почти всегда пустовавшие, на время экспедиции принадлежали и нам и которое стояло возле маленького домика метеостанции на краю деревни, вызвались Мурахвери и Карабанов.

– Заодно комнаты наши протоплю, да там и заночую, чтобы здесь лишнюю тесноту не создавать, – сказал Юрий, ни к кому конкретно не обращаясь. – А завтра к девяти часам, как штык, явлюсь к первому погружению. Девчонки, надеюсь, утром кофейком угостят? – обернулся он уже к растворенной в тамбур двери, за которой те одевались, снимая с вешалок свои куртки и шапки.

В ответ наши гостьи заулыбались, закивали головами, но положительного дружного ответа все же не последовало, почему-то с некоторым тайным удовольствием отметил я про себя.

– А вы разве не хотите нас проводить?! – спросила меня Ольга в приказном тоне и подала свою куртку, которую я как-то неловко, под насмешливым «рентгеновским» взглядом Резинкова и остальных, помог ей надеть.