но она кивает.

— Да, — тихо говорит она. — Если такова твоя цена.

— Что, если я скажу тебе сейчас встать на колени и отсосать у меня на глазах у твоего мужа? — Алексей громко смеется, почти безумно. — Боже, разве это не было бы весело?

Катерина тяжело сглатывает, ее взгляд устремляется на меня. Сейчас ее трясет, но она начинает опускаться на колени.

— Катерина, нет! — Я начинаю кричать, но один из мужчин тычет прикладом пистолета мне в живот, заставляя меня согнуться пополам от кашля. — Кэт…

Она опускается, и Алексей снова хихикает, его рука крепко сжимает ее волосы.

— Боже, ты, должно быть, чертовски любишь его. Или же он знает, как отдать тебе свой член, чтобы внушить такую преданность. Но не волнуйся, мама-медведица. — Он приподнимает ее подбородок, ухмыляясь ей сверху вниз. — Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не будешь думать ни о каком члене, кроме моего.

Затем Алексей крепче сжимает ее волосы, поднимая на ноги.

— Хорошо, отойдите, — говорит он почти небрежно, махая мужчинам. — Однако не спускайте с них глаз и держите их в узде, пока женщин не погрузят. Когда мы будем в пути, вы сможете их освободить. Или… — исправляется он, — оставьте их связанными, чтобы они не смогли последовать. Убедись, что все остальные сотрудники службы безопасности мертвы. Проведите зачистку. — Он машет рукой, и некоторые из мужчин послушно отстают. — Они могут сами найти способ освободиться. Это даст нам время уйти.

Затем он смотрит на меня, его голубые глаза пронзают, когда его взгляд останавливается прямо на моем.

— Будь осторожен, Виктор Андреев. Если ты придешь за мной, цена, которую заплатит твоя семья, будет дорогой. Не приноси жертву своей жены напрасно. И даже не думай о том, чтобы вернуться на Манхэттен и продолжить с того места, на котором ты остановился. Теперь у тебя нет ни дома, ни бизнеса. Попроси своих итальянских или ирландских друзей о помощи, если сможешь. Но тебе конец.

Затем он хватает Катерину и толкает ее ко мне.

— Попрощайся, пока мы грузим твоих друзей.

— Пусть они тоже попрощаются, — начинает говорить она, и рука Алексея мгновенно взлетает, сильно ударяя ее по щеке.

— Хватит, — выдавливает он. — Ты выторговала все, что могла, царица. Ты прощаешься. Больше никто. Посмотри, как сильно твои друзья заботятся о тебе после этого, поскольку ты уже заключила сделку и с их жизнями тоже.

— Макс… — Рот Саши распух, но она произносит его имя, глядя на него глазами, полными слез. — Макс, мне жаль…

Он вырывается из рук удерживающих его мужчин, его лицо за считанные мгновения из сморщенного превращается в свирепое.

— Оставайся сильной, Саша! — Кричит он. — Ты продержалась так долго. Ты можешь выжить, пока мы не придем за тобой.

Людям Алексея сейчас трудно удержать кого-либо из нас. Лиам пытается увидеть Ану, протискиваясь мимо мужчин, которые преградили ему путь.

— Ана! — Зовет он, но ответа нет. Она потеряла сознание от холода, от боли или страха, или от того и другого, и один из солдат Алексея бесцеремонно перекидывает ее через плечо и несет к Саше.

— Вы, мерзкие ублюдки. — Лука тоже пытается освободиться, его взгляд отчаянно ищет жену. — Она беременна, клянусь богом, если она потеряет ребенка…

— Какое тебе до этого дело? — Алексей смеется. — Ты ее больше никогда не увидишь, Романо. Кто знает, что случится с ребенком, если он родится. Возможно, я оставлю ее у себя, пока она не родит, и найду применение ребенку, когда он станет достаточно взрослым, чтобы приносить прибыль.

Лицо Луки покраснело от ярости, и он сильно вырывается из удерживающих его рук. Алексей издает многострадальный вздох.

— Возьмите их под контроль, — огрызается он. Лука издает стон боли, когда один из мужчин, держащих его, сильно бьет его, другой наносит удар в почку, из-за которого он чуть не падает на пол от боли. Я хочу что-нибудь сделать, остановить то, что происходит с ним и что, несомненно, скоро произойдет с другими мужчинами, но Катерину подталкивают ко мне, и я знаю, что у нас с ней есть только мгновения.

— Виктор…

— Тебе не следовало этого делать, — говорю я ей, качая головой. — Алексей причинит тебе боль. Он сделает с тобой ужасные вещи просто потому, что ты моя жена, а остальные…

— Все в порядке, — выдыхает она, ее глаза прикованы к моим, ее голос тихий, чтобы он и другие солдаты не услышали. Она протягивает руку, хватая меня за ворот рубашки, притягивая меня ближе. — Ты спасешь нас. Я знаю, что спасешь. Я верю в тебя, и в Луку, и даже в Лиама. Что бы мне ни пришлось вынести до тех пор, это того стоит, чтобы сохранить тебе жизнь.

Ее слова останавливают все, что я мог бы сказать. Я смотрю на нее, мой взгляд изучает ее лицо.

— Ты это серьезно. — Это невероятно, оставить все так, как есть между нами, не сказав ее о том, что чувствует мое сердце…

— У нас нет времени, Виктор, — шепчет Катерина низким и отчаянным голосом. — У нас недостаточно времени, чтобы что-то сказать, на самом деле. Но да, я серьезно. Что бы мы ни сделали, что бы мы ни сказали друг другу, я не могла видеть, как ты умрешь у меня на глазах. Однажды ты спас меня. Ты сделаешь это снова. Я знаю, что ты так и сделаешь. — Она резко вдыхает, ее руки сжимаются на моей рубашке, а затем моя Катерина, моя жена, бросается ко мне с диким выражением в глазах, которого я никогда раньше не видел.

Она притягивает меня к себе, ее рот обрушивается на мой. Она целует меня так яростно, как я только мог себе представить, ее язык погружается в мой рот, когда она целует меня так, как будто это в последний раз, как будто она запоминает мои губы. И я знаю, что это так, потому что это вполне могло бы быть.

Я хочу прикоснуться к ней, обнять ее, заключить в свои объятия и никогда не отпускать. Я хочу чувствовать ее тело в своих руках, ее волосы, ее лицо, но мои руки связаны за спиной, и во время этого последнего поцелуя с моей женой я вообще не могу прикоснуться к ней.

— Катерина, я…

— Тсс. — Она отстраняется, качая головой. — Скажи мне, когда мы освободимся от этого, Виктор. Не здесь, не с ними.

— Что, если…

— Нет. — Ее голос тверд, и она протягивает руку, обхватывая мое лицо ладонями. — Ты спасешь нас. Я знаю, что спасешь. Мы будем ждать тебя.

— Поторопись, сука. — Голос Алексея прорезает воздух. — Хватит этого дерьма. У тебя есть десять секунд.

— Я позабочусь о них, — торопливо шепчет Катерина. — Девочки. Я не позволю ему причинить им вред, что бы мне ни пришлось сделать. Я обещаю. Я…

Его люди шагают вперед, хватают ее, оттаскивают