обыскивать. Борух не взял с собой оружия, считая, что сможет договориться с летчиками.

– Парни, я хочу вам помочь, – сдавленно просипел он. – Я помогу вам бежать отсюда.

– Конечно, поможешь, – прошептали ему в самое ухо. – Только для начала выведешь нас к самолету. И учти, нам терять нечего!

Боруха поразило не то, что летчики нашли какое-то оружие, а то, что их нисколько не удивила русская речь. За те три месяца, которые они провели на аэродроме, с ними говорили только по-английски. Шульцман очень рассчитывал, что если заговорит с летчиками на родном языке, то сможет таким образом вызвать у них некое подобие доверия. Попадать в заложники никак не входило в его планы.

– Возьмешь минимум охраны, – продолжал тот же голос, – проведешь нас к самолету, уберешь с прохода машины и дашь нам возможность взлететь. Все понял?

Что-то острое больно вдавилось в мышцы его спины, и одновременно с этим Шульцмана резко прогнули назад, продолжая душить. И тут память сработала на автомате, неожиданно даже для самого себя он внезапно упал на колени, захватив руку того, кто стоял у него за спиной, и, перекинув противника через себя, перехватил запястье его руки с оружием, приставил острие к горлу тому, кто всего секунду назад угрожал ему, и торопливо проговорил:

– Спокойно, парни! Я ничего ему не сделаю. Только не надо резких движений.

Несколько секунд в комнате царило молчание.

– Что ж, Игорь Анатольевич, – поднялся с лежанки высокий человек. – Следует признать, что ваш хитроумный план нашего освобождения прогорел в самом начале.

– Я хоть что-то пытаюсь делать, – прохрипел человек, которого Борух продолжал удерживать на полу.

– Послушайте, – старался говорить как можно убедительнее Шульцман, – не время выяснять, кто и в чем виноват. У нас его в обрез. – Он наконец отпустил Копылова и вернул ему длинный кованый четырехгранный гвоздь, который второй пилот «Руслана» пытался использовать в качестве оружия. – Я проведу вас к самолету, но есть одна сложность. Обезвреживать охрану в салоне вам придется самим. Справитесь?

– Я не совсем понимаю, зачем вам это надо. – Менц продолжал стоять, заложив руки за спину. – Вы хорошо говорите по-русски, но похожи на араба. Почему вы хотите нам помочь?

– Я повторяю, – упрямо проговорил Шульцман, – что у нас очень мало времени. Вы должны бежать сегодня же! Завтра может быть поздно.

Менц пристально смотрел на чернеющий в темноте силуэт Шульцмана, словно хотел убедиться в его искренности.

– Хорошо, – проговорил он наконец, – я рискну вам поверить. Но имейте в виду, что мой второй пилот – человек непредсказуемый, и что взбредет ему в голову, гадать не берусь.

...Когда началась стрельба, Борис Леонидович сразу же сообразил, что это значит. Поэтому, когда в салон «Руслана» ввалился рослый увалень, а за его спиной замаячила широкоплечая фигура с карабином, он нисколько не удивился.

– Не двигаться, – приказала по-английски фигура с карабином. – Стреляю без предупреждения!

– Кто у вас старший? – спросил амбал у летчиков по-русски. – Запускайте двигатели и выходите на взлетную полосу.

Те молча заняли свои места, и через несколько минут заработала правая турбина.

– Вам не дадут взлететь, – сказал Шульцман. – Истребители по запасной взлетке поднимутся в воздух раньше, чем ваш транспорт. У наших летчиков есть приказ, если только вашему самолету удастся оторваться от бетонки, его необходимо сбить.

– О как! – будто даже обрадовался амбал, прижимая приклад своего карабина к плечу. – Ну, это мы еще посмотрим, кто взлетит, а кто – нет.

Он целился меньше минуты. Затем последовали друг за другом два выстрела и два взрыва...

Глава 28

– А чем вы докажете, что служите в «Моссаде»? – насмешливо поинтересовался Демидов. – Я ведь тоже могу наговорить семь верст до небес – и все лесом.

– Если вам удастся добраться до любого израильского города, – ответил Шульцман, – вам это докажут без особого труда в течение суток.

– Эка завернул, – хмыкнул Купец, – до Израиля мы должны долететь. Да нас засекут на первой же точке ПВО!

– В Судане служба противовоздушной обороны налажена отвратительно, – ответил Борух, – если только вообще существует в реальности. Думаете, если бы она нормально работала, ваш транспортник удалось бы так легко захватить?

Демидов почесал затылок. Определенная логика в словах этого человека была. Он не знал всех подробностей захвата «Ан-124», но получалось, что его и в самом деле принудили к посадке как-то уж совсем просто. Да и тот факт, что в небе суверенного государства, которым считается Судан, совершенно свободно летают боевые самолеты без каких-либо опознавательных знаков, говорил сам за себя.

– Кроме того, – продолжал убеждать Шульцман, – Израиль – единственная близлежащая страна, в которой вы можете рассчитывать на реальную помощь.

Демидов решительно встал и, заглянув в кабину пилотов, окликнул Менца:

– Иван Тихонович, тут поступило предложение лететь в Израиль. Как полагаете, дотянем?

– Дотянуть-то дотянем, – не оборачиваясь, ответил тот, – только вот кто нас там ждет? Они тоже себе на уме, могут вот так же захватить наш самолет, и получится, что мы из огня да в полымя угодим. К тому же вы с оружием.

– От оружия избавиться не проблема, – заявил Купец, – вопрос в другом. Насколько я помню географию, нам три страны надо пересечь.

– Две, – поправил Демидова Губченко. – Судан и Египет.

– Ну, две, невелика разница, – отмахнулся Демидов. – В любом случае придется их ПВО как-то обходить.

Менц промолчал. Он думал сейчас не о том, как ему обойти радары противовоздушной обороны, а о том, что его самолет, простоявший несколько месяцев без соответствующего технического обслуживания, может в любой момент дать сбой. К тому же вести многотонный лайнер на сверхмалой высоте было очень тяжело. Опытный пилот, Менц почти не отрывал глаз от высотомера и прибора, показывающего устойчивость судна. Ртутный шарик тревожно перемещался внутри его, часто добегая до критической отметки в пятнадцать градусов, и тогда приходилось резко набирать высоту. Кроме того, была и еще одна немаловажная проблема. Большая часть Судана – сплошные горные плато, с высотами от трехсот до полутора тысяч метров. Примерно то же самое было и над египетской территорией, поэтому следовало быть предельно внимательным и осторожным – с одной стороны, оставаться в том воздушном коридоре, который не прощупывался радарами, а с другой, не врезаться в какую-нибудь вершину.

– Так что будем делать, Иван Тихонович? – продолжал сопеть над головой Менца Демидов.

– Все, что от вас зависело, вы уже сделали, – стараясь держаться в рамках приличия, ответил командир