Тейлор открыла дверь. На ней было розовое платье со светло-зелеными рыбками, плавающими по подолу, а волосы она перекинула на одну сторону. Она выглядела так, словно это она была невестой, а не я.

– Хорошо выглядишь. – Она обняла меня.

– Ты тоже, – ответила я, заходя в дом.

– Уже почти все приехали. – Она направилась в гостиную.

– Я бы хотела сначала сходить в туалет, – сказала я.

– Давай быстрее, ты сегодня почетный гость.

Я быстренько воспользовалась ванной комнатой и после того, как помыла руки, попыталась пальцами причесать волосы. Затем нанесла еще немного блеска на губы. Я нервничала по непонятным мне причинам.

Тейлор развесила колокольчики из гофрированной бумаги под потолком, из стереосистемы играла «Мы идем в церковь».

В гостиной уже сидели наши подружки Марси, Кэти и Блэр, тетя Тейлор Минди, моя соседка миссис Эванс и Люсинда – мама Тейлор. И рядом с ней на двухместном диванчике в голубом костюме сидела моя мама.

На глаза навернулись слезы.

Мы не побежали навстречу друг другу через всю комнату, не рыдали. Я прошлась по кругу, обнимая всех по очереди, и когда дошла до мамы, заключила ее в долгие-долгие объятия. Мы ничего не сказали друг другу, потому что и так уже все знали.

У фуршетного стола Тейлор сжала мою руку.

– Счастлива? – прошептала она.

– Очень, – ответила я, наполняя свою тарелку. Я испытывала ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Все шло прекрасно. Мама снова была со мной.

– Отлично, – сказала Тейлор.

– Как вам это удалось? Твоя мама поговорила с моей мамой?

– Угу, – ответила Тейлор и отправила мне воздушный поцелуйчик. – Мама сказала, что ей не составило особого труда уговорить Лорел прийти.

Люсинда разместила в центре стола свой знаменитый кокосовый торт. Также на столе были лимонад, сосиски в тесте, маленькие морковки и луковый суп-пюре – вся моя любимая еда. Мама принесла свои коронные лимонные пирожные.

Я заполнила тарелку едой и села рядом с девочками.

– Спасибо вам большое, что пришли! – Я отправила в рот сосиску в тесте.

– Поверить не могу, что ты замуж выходишь, – сказала Марси, восторженно покачав головой.

– Я тоже, – сказала Блэр.

– И я, – ответила я.

Подарки были самой лучшей частью вечера. Словно это был мой день рождения. Марси подарила мне формы для выпекания кексов, Блэр – набор стаканов, тетя Минди – полотенца для рук, Люсинда – кулинарные книги, Тейлор – стеклянный кувшин и мама – пуховое одеяло.

Тейлор сидела рядом, записывая, кто что подарил, и отклеивая ленты от подарков. Затем она проделала отверстие в бумажной тарелке и продела их через нее.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я.

– Это твой букет для репетиции, глупышка, – сказала Люсинда, лучезарно улыбнувшись мне. Она загорала тем утром. Я могла сказать это, потому что заметила следы от очков на ее лице.

– Но у нас не будет предсвадебной репетиции, – сказала я. В самом деле, зачем она нам? Мы собирались пожениться на пляже. Церемония должна была быть простой, как мы оба этого хотели.

Тейлор протянула мне эту тарелку.

– Тогда носи ее как шляпу.

Люсинда надела на меня бумажную тарелку, будто это дамская шляпка. Мы все рассмеялись, когда увидели фотографию, которую сделала Марси.

Тейлор встала, откладывая свой блокнот.

– Итак, мы все готовы услышать, что Белли скажет во время первой брачной ночи.

Я прикрыла лицо своей ленточной шляпкой. Я слышала об этой игре раньше. Подружка невесты записывает все фразы, которые невеста произнесла, открывая подарки.

– «О, какая прелесть!» – продекламировала Тейлор, и все в комнате прыснули со смеху.

Я попыталась отобрать у нее блокнот, но она подняла его над моей головой и продолжила читать.

– «Джереми это понравится!»

После конкурса на лучшее свадебное платье из туалетной бумаги и после того, как мы убрали все, что осталось с вечера, я прошлась с мамой до ее машины.

– Спасибо, что пришла, мам. Это много для меня значит, – смутилась я.

Она убрала волосы с моего лица.

– Ты же моя девочка.

Я обвила ее руками.

– Я так сильно люблю тебя.

Я позвонила Джереми, как только села в свою машину.

– У нас все получилось! – закричала я в трубку. Не то чтобы у нас совсем ничего не получалось. Но подготовка к свадьбе, жизнь вдали от дома, ссора с мамой – все это сводило меня с ума. Но теперь, когда мама была рядом, я наконец-то почувствовала, что снова могу дышать полной грудью. Все переживания улетучились. Я почувствовала себя полноценным человеком. Как и должно было быть.

В ту ночь я осталась дома. Мы с мамой и Стивеном смотрели криминальный программу – одну из тех, в которых воспроизводят события реальных преступлений. Мы завывали как волки на особо жутких моментах и ели кукурузные чипсы и остатки маминых лимонных пирожных. Это было так прекрасно.

Конрад

В день, когда Белли уехала домой, я навестил Эрни, старого владельца ресторана морепродуктов, в котором я раньше подрабатывал. Каждый ребенок в Казенсе знал Эрни, а он знал каждого ребенка. Не имело значения, сколько ему лет, он никогда не забывал лиц. Когда я был в старшей школе, Эрни должно было быть уже лет семьдесят. Сейчас рестораном заправлял его племянник Джон – полный придурок. Сначала он понизил Эрни до бармена, но тот не смог справиться с этой должностью, поэтому Джон поставил его чистить столовое серебро, а потом и вовсе отправил на пенсию. Эрни, конечно, был старым, но очень трудолюбивым, и всем нравился. Я ходил с ним на перекуры. Я знал, что не стоило ему давать сигареты, но он был стариком – кто может отказать старому человеку?

Эрни жил в маленьком домике недалеко от шоссе, и я старался навещать его хотя бы раз в неделю. Чтобы составить ему компанию и заодно проверить, был ли он еще жив. Рядом с ним не было человека, который напомнил бы ему, что пора принимать таблетки, а его племяннику Джону наверняка даже в голову не приходило навещать его. После того как Джон отстранил Эрни от дел, тот сказал, что у него больше нет племянника.

Поэтому я был очень удивлен, когда подъехал к дому Эрни и увидел, как от него отъезжала машина Джона. Я припарковался и постучал в дверь, прежде чем войти.

– Ты принес мне сигареты? – спросил Эрни, не поднимаясь с дивана.

И так было каждый раз. Ему больше нельзя было курить.

– Нет, – сказал я. – Я бросил.

– Тогда катись к черту.