стратегическим запасом, и протянул ками.

— Так что там с откликом общей крови?

— Ритуал, который отправляет расширяющееся спиралью заклинание, — важно пояснил Шарик, не забывая при этом обрабатывать мясо. Уменьшались куски только так. На связность речи это никак не влияло, потому что разговаривал он не через рот. — При нахождении близкого родственника посылает возвратный импульс. В нашем случае я не дал ему вернуться, хотя тяжеловато было, конечно.

— Ты вообще молодчина, — на всякий случай похвалил я его. — И что теперь?

— Теперь к королю вернутся все импульсы, он уверится, что их количество совпадает с количеством известных ему детей, и успокоится. Если бы искали конкретно тебя, поиск был бы совсем другой, на две крови: отцовскую и материнскую. А тут просто на ту, которая сильней.

— Но если по проверке дошли до меня, то и Серхио могут искать? — встревожился я.

— Навряд ли, — ответил ками. — Не такая он шишка, чтобы его спецом искать. Это ж сначала надо родственников выявить, причем не абы кого, а близких. Скорее, последняя надежда сдохшего принца зацепить. Его же официально пока умершим не признали?

Только тут я вспомнил про привезенные Серхио новостные листки и стал их просматривать. Шарик оказался прав: поиски принца продолжались, погибшим его пока не объявляли. А вот поиски падре Хавьера прекратились. От его ордена обнаружилось высокопарное сообщение, что падре считается пропавшим без вести и что нового главу выберут строго в оговоренный срок, если падре не появится. И сдается мне, тот, кто отправлял объявление в газету был уверен, что падре не появится, и переживал разве что за медальон. Медальон мне руки не жег и карман не оттягивал, поскольку для себя я решил в церковные игры не лезть. Серхио мое решение принял и больше не пытался меня убедить добраться до тайника.

— Так что можешь спокойно тут устраиваться и даже мастерить свой ватерклозет, отсутствие которого тебя так тяготит, — с насмешкой заключил Шарик, когда мы закончили изучать новости. — Или больше не тяготит?

— Тяготит, — согласился я. — И отсутствие нормального помывочного места тяготит. Но все упирается в канализацию.

— Во что?

— В то, куда все это будет сливаться, — пояснил я. — В идеале куда-нибудь в речку, до которой тут далеко. Разве что подземный ход использовать.

— Какой подземный ход? — заинтересовался Шарик. — Нет здесь никакого подземного хода. А если бы был, то только такой балбес, как ты решил бы его заливать собственным дерьмом. Нормальные маги подземный ход используют исключительно для того, чтобы удирать от неприятностей.

— Это не помешает часть хода использовать под слив.

— Зачем?

— Если делать наверху что-то типа помывочной, то я примерно знаю, как туда нагнетать воду, но ее же оттуда нужно будет куда-то спускать. Вот я и говорю, что если есть подземный ход, то это практически начало местной канализации. А потом докопать до реки и чем-то укрепить остаток. То есть все меньше работы. Посоветуешь чего-нибудь магического для копки? Чтобы пройти изнутри, а не копать снаружи и закладывать трубы.

На мой взгляд, говорил я логично, поэтому не ожидал, что Шарик начнет гнусно хихикать, даже не пытаясь скрыть своего отношения к моим идеям. Хихикал он по-своему, по-камийному, то есть скрежетал, но ошибиться было невозможно, поскольку он слишком уж характерно хлопал лапами.

— Ну ты и балбес, Хандро. Ты чародей, такую задачу нужно решать с позиции чародейства, — сказал он, отсмеявшись. — Вообще все: и нагнетание воды и создание этой твоей канализации.

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем мне делать с помощью чародейства то, что можно сделать без него?

Он завис, но ненадолго.

— Как зачем? Затем, что это для чародея куда проще.

— Мне проще насос сделать и бойлер для нагревания воды, — возразил я. — Чарами я это делать не умею, а руками — могу.

И я даже не лукавил, потому что простейший бойлер соорудить можно было почти на коленке. Главное — заполучить бак и трубки. А уж сварить я их, так и быть, могу и чарами.

— Нужно не проще, нужно так как нужно, — возмутился Шарик. — Нам не надо привлекать к тебе лишнего внимания, поэтому никаких знаний из того мира.

— Почему? Неужели никто не перетаскивал хоть что-то? — удивился я. — Если Бельмонте шлялись по мирам как к себе домой?

— С чего бы как к себе домой? — вытаращился на меня своими бусинками Шарик. — Они строго по делу, ибо если слишком долго в чужом мире пробудешь, силы на возвращение не останется, застрять можно. Знаешь, сколько чародейской энергии уходит на то, чтобы перейти в другой мир?

— Откуда?

— Вот то-то, — невпопад ответил Шарик, рассчитывающий на совсем другой ответ. — Пока ткань мироздания рыхлая, назад можно вернуться почти на халяву, да еще и что-то с собой прихватить. Так что Бельмонте туда строго по делу ходили. Да и что хорошего можно принести из мира, стоящего настолько ниже в плане развития?

— Я бы поспорил с тем, кто стоит ниже.

— Те, кто не умеет в чародейство, — отрезал Шарик, — другого правильного ответа нет. Спорщик нашелся. Так и хочешь свою отсталую технологию пропихнуть.

— Может, с точки зрения чародейства, у нас и были отсталые технологии, зато с точки зрения человека образованного, у вас сейчас типичные наши Средние века. Никаких удобств, никаких средств коммуникации, кроме писем.

Я задумался, есть ли здесь что-то наподобие мобильной связи. Мне не встречалась, но если есть телепорты, логично было придумать и чародейский разговорник.

— Да делай ты что хочешь, — внезапно остыл Шарик. — Как говорил дон Леон, чародей, убиваясь не до конца, становится сильнее. Судя по твоему поведению, ты будешь сильнейшим чародеем.

— А то! — Я горделиво выпятил грудь. — Да сильнее меня этот мир вообще никого не видел. Шарик, сам посуди, какой из меня чародей?

— Захочешь — нормальный будет, — буркнул он. — Ты сам-то что планируешь?

— Чтобы что-то планировать, надо хоть в чем-то разбираться. Понимаешь, Шарик, жизнь меня к этому не готовила. Одно дело — выехать ради развлечения на природу на пару дней, а потом вернуться в цивилизацию, и совсем другое дело, когда тебя в эту природу макают по самую маковку и говорят, что теперь это твоя жизнь. Прямо скажет, жизнь в отсталом обществе не слишком привлекательна.

— С чего вдруг отсталом? — удивился Шарик. — Ты бы мне не врал так нагло. Я же видел, откуда тебя вытягивали. О каком развитом общество идет речь, если вы спали у костров?

— Это у нас такое развлечение, — пояснил я. — Собраться на выходных и имитировать жизнь тысячелетней давности.

— Так-таки тысячелетней? — скептически переспросил Шарик.

— Примерно. Столетием больше, столетием меньше — разве это важно? Общество у нас куда более развитое. Таких убогих гостиниц, в которых мы останавливались, не найти даже в самых глухих зонах. У нас даже бедняки комфорта больше имеют, чем нашлось в лучших комнатах постоялого двора. У нас вместо таких вот повозок, — я кивнул на наш фургон, — комфортные автомобили, которые ездят не на лошадях, а на… моторе.

Ничего лучше я подобрать не смог, чтобы сделать мое выступление для ками хоть немного понятнее.

— Тю, такие у чародеев посильнее тоже есть. Мотор на чарах работает?

— На топливе, которое получают из нефти. И едет автомобиль так, что никакой неровности дороги не ощущаешь… Но твои слова о том, что есть подобные механизмы навели меня на мысль заняться местным транспортом.

И канализацией. В этом направлении здесь поле непаханое.

— Это, конечно, не план, — недовольно сказал Шарик. — И даже не его наметки. Так, направление. Но у твоего не совсем бесполезного Серхио даже такого нет, весь его план — прилипнуть к тебе и не отлипать. Но учти, используя наработки своего мира, маскируй это поприличней, потому что чародейка эта здесь еще не раз появится.

— Думаешь?

— Да она на тебя так смотрела, словно размышляла, не заняться ли размножением. Разве что не облизывалась.

— А деньги взяла, — заметил я, размышляя, не считать ли это инвестицией. Хотя инвестировать в жену местного главы было непредусмотрительно. Он может не оценить. — Дама она, конечно, привлекательная, но жена алькальда.

— Вот именно. Если что, нагадит так, что не выплывешь, — убежденно сказал Шарик. — Алькальд что, он, может, тебя и не увидит вовсе, а с донной этой тебе придется постоянно встречаться.

В последнем предложении звучал вполне определенный намек, и не сказать чтобы он вызывал в моей душе отвращение. Донна была красивой, опытной