Чего там пишут?

Я раскрыл записку, а там был указан «обратный адрес» и прямое сообщение на то, кто это всё присылает.

«Мой пятый номер всегда для тебя открыт», — было написано на листке в клетку, от которого пахло ароматом сирени.

— Серый! Серый! — звал меня со спины Марик.

— Чего?

— Ешь давай, а то остынет, — сказал он, но на его лице явно читалось другое.

Эти голодные глаза я вижу постоянно. Савельевич сразу понял, что один я всё не съем, и достал «маленькую» бутылочку из своей тумбочки.

— Евгений Савельевич, нам завтра ещё работать, — жалобно заговорил Барсов, поняв, что его ожидает.

— Марик, тут пить нечего, — указал на солидную ёмкость, объёмом в 1 литр Гусько. — Раньше начнём — раньше закончим. Наливай.

— А я как всегда, — ответил я и взял начатую банку компота.

Вот так картошка, предназначавшаяся мне, снова стала закуской на наших вечерних посиделках

Утром аэродром снова загудел. Вертолёты летали без остановок. По бетонке то и дело перемещались строем солдаты, грузившиеся то в транспортные самолёты, то в грузовую кабину Ми-8. Боевые самолёты сегодня использовались меньше.

Свой вылет я уже выполнил и теперь до вечера должен был полировать мебель в стартовом домике. Но меня потянуло к месту стоянки МиГ-29. Очень уж хочется прикоснуться к самолётам, на которых предстоит мне полетать в будущем.

— Платон Прокофьевич, вы не против я посмотрю? — спросил я у дедушки-инженера, которого я встретил рядом с готовившемуся к вылету МиГ-29.

Он о чём-то шептался с коллегой, и с опаской смотрел по сторонам.

— Молодой человек, здесь нельзя находиться, — возмутился он.

— Я только посмотреть. Даже руками трогать не буду.

— Прокофьевич, ну, пропусти парня? — крикнул из кабины другого МиГа Ткачёв, готовящийся к вылету.

Старик-инженер скривился и стал меня осматривать снизу вверх. Будто он проводил со мной строевой смотр и ему мой затёртый комбинезон пришёлся не по душе.

— Вот подойдите к Ткачёву и посмотрите, — прохрипел дедок и указал мне на самолёт с бортовым номером 01.

Вокруг этого самолёта ещё бегали техники, а я стоял и смотрел, пытаясь запомнить каждую деталь фюзеляжа и крыла.

Красивый самолёт! Манёвренный и быстрый. Огромный потенциал для развития. Если в этой реальности не произойдёт фатальных ошибок советского руководства, то авиационная промышленность будет процветать. МиГ-29 будет базой для многих истребителей будущего.

— Нравится? — спросил у меня Ткачёв, заметив, как я неуверенно поглаживаю радиопрозрачный конус в носовой части.

— Да. Быстрее бы на нём полетать.

— На твой век хватит. Сразу ощутишь разницу. «Старичок» МиГ-21 тарантайка по сравнению с этим «бойцом», — надменно произнёс Ткачёв.

— А ты летал на «весёлом»? — спросил я, заглянув в воздухозаборник.

— Неа. Су-17е, Су-7Б и учебный Л-29. Потом сразу на МиГ-29. Мировой аппарат, а 21й уже в музей пора сдавать, — сказал Ткачёв, надевая подшлемник и показывая всем, что нужно запускаться.

— Не знаю. Есть ещё у МиГ-21 порох! Могут ещё повоевать, — стал я защищать свой родной самолёт.

К 01му борту подъехал автомобиль аэродромного пускового устройства. Один из техников попросил меня отойти, поскольку сейчас пара будет начинать запуск.

— Тебя же Сергей зовут? — спросил Ткачев, и я кивнул в ответ. — Так вот, нет шансов у ваших «балалаек» против этого самолёта. Тактика, стратегия, удача — всё ерунда. Будущее теперь за этой машиной.

На душе от таких слов стало обидно за своего старичка. Идя в сторону здания высотного снаряжения, я смотрел на стоянку своей эскадрильи, где запускалась пара Бажанян-Буянов. Вот бы сейчас они показали всё мастерство и неприятно удивили Ткачёва.

Через пятнадцать минут несколько десятков человек, молча, сидели в классе, прослушивая канал управления. Там шёл радиообмен между парой Бажаняна и Ткачёва.

— Янтарь, 612й занял зону дежурства. Готов к работе, — доложил Ткачёв и за ним прозвучал в эфире голос Бажаняна.

Начался учебный бой. Минимальный радиообмен, но каждый в паре понимает друг друга и без этого.

— 612й, цель вижу, дальность 58, — доложил Ткачев.

— Разрешил работу, цель ваша, — сказал офицер боевого управления.

Ещё небольшая пауза, и вот момент манёвра. Только не так всё пошло у наших «весёлых».

— Выше уходи, — сказал Бажанян.

— Накрывает! Накрывает! — громко докладывает Буянов.

— Манёвр влево, и рааз! — снова командует Бажанян.

— Пуск один! Пуск два! — громко докладывает ведомый Ткачёва. — Выхожу вправо.

29 м проще. Если прицел на их борту берёт противника в захват на удалении 30 в заднюю полусферу, то нет смысла вступать в ближний бой.

— Сходимся с ними, — командует Бажанян, но опять что-то не получается.

— Вилка вправо! Уйдут! — опять ворчит Буянов.

— Манёвр, паашли! — спокойно командует Ткачев.

А дальше пошёл сплошной набор команд, в которых не разобрать кто в каком положении. Одно ясно — 29е условно уже выпустили все свои ракеты и выиграли бой за явным преимуществом.

— 612й, работу закончили. Прошу подход парой, — запросил Ткачёв.

В голосе Бажаняна при возвращении оптимизма не было совсем. Похоже, моя тактика не сработала.

Уже после посадки и заруливания, Араратович в плохом расположении духа влетел в кабинет. Мокрый, взъерошенный и с сигаретой в зубах. Говорил он сейчас только на армянском, и вряд ли при этом восхищался погодой.

— Где ты, Родин? — начал искать он меня глазами и заметил меня на втором ряду. — Встречный бой, говоришь? Резкий манёвр по направлению? — возмущался Бажанян, утирая лоб от пота. — Завтра я посмотрю, как у тебя получится. Готовься к завтрашнему учебному бою.

Глава 16

Из уст Бажаняна такая команда звучала словно угроза. Если бы они делали, как я им с Буяновым расписывал, то результат должен был быть вполне приемлемым. По крайней мере, МиГ-21 не смотрелся бы «мальчиком для битья».

— Товарищ подполковник, а что случилось? — спросил у расстроенного Бажаняна Барсов.

— Рубашка у меня засучилась! — выругался Араратович, затушив свою сигарету об подоконник, высунувшись на улицу из окна.

Прямо с языка сорвал, Бажанян! Будь я на его месте, также бы Марику ответил. Как будто не видно по настроению командира, что липецкие лётчики гоняли как курсантов наших начальников с солидным боевым.

— Смех-то, какой, — вошёл в кабинет, покачивая головой Буянов, снимая противоперегрузочный костюм. — Где этот Родин?

Ну, давайте вы ещё мне выскажите своё недовольство! Сами два начальника решили первыми полететь, а теперь будут меня во всём винить. Пустили бы других полетать, присмотрелись к сильным и слабым сторонам, подготовились и уже дали бы нормальный бой липчанам.

— Здесь, товарищ подполковник, — отозвался я, поднимаясь со своего места.

— Сиди! — махнул он рукой. — Твоя тактика не работает. Вообще! Какие там манёвры с заходом в слепую зону⁈ — возмущался Иван Гаврилович. — Нет шансов у 21го. Так что, в течение нескольких дней просто полетаете все по очереди за цель для них, и на этом разойдёмся.

— Товарищ подполковник, да как так⁈ — возмутился Марик, вскочив на ноги. — Они тут наши МиГ-21е хают. Говорят, что древние.