Держу ее руки, разглядывая лицо. На нем нет и тени сомнения, что меня очень радует.

- Все хорошо? – переспрашиваю на всякий случай.

- Ага. Только ты должен знать, что я девственница.

Охренеть! Вот серьезно! И я даже на русском выругался в собственной голове. Нет, я понимаю, ей двадцать, и первый раз в этом возрасте – это ещё нормально, но никогда бы не подумал, что у такой красотки не было мужчины.

- Ты не шутишь?

- Нет. Парней вокруг всегда хватало, но я не хотела ни с кем.

Это подарок слишком щедрый, но я хочу ее так сильно, что не могу отказаться.

- Тогда я буду аккуратен, – улыбаюсь ей, отпускаю ее запястья и приподнимаюсь, чтобы стянуть футболку. Ее взгляд тут же устремляется к моему пирсингу.

- Когда ты проколол? И как решился?

- На спор. С ребятами поспорили, кто выиграет чемпионат Мира по футболу.

- Вы спорили на прокол соска? – она удивленно приподнимает бровь.

- Дело было на свадьбе товарища, ближе к концу. Мы не очень хорошо соображали уже к тому времени. Потом, когда посмотрели финал, уже на трезвую голову парни предлагали мне откупиться чем-нибудь другим. Но я не захотел, спор есть спор.

- И хорошо, что пошёл до конца.

- Тебе нравится?

Она кивает и тянется ко мне лицом. Думаю, что хочет поцеловать, но ошибаюсь, ведь она опускает голову и молниеносно проводит языком по пирсингу.

- Fuck, Абрамова, что ты творишь?

Ничего не отвечает, лишь повторяет своё действие, но уже медленнее. Это возбуждает, и сил терпеть больше нет. Смотрю ей прямо в глаза и предупреждаю:

- Если будешь стесняться, когда я начну тебя раздевать, я тебя укушу.

- Ты же говорил, что не пьёшь кровь молодых студенток!

- Это правда, но ты можешь стать первой.

Пока она переваривает это все, я стягиваю с неё свитер. Под ним обнаруживается майка на тонких бретельках – это же Мурманск, русский север, тут одеваться как капуста просто необходимо. Снимаю и майку, и тогда Диана остаётся в одном бюстгальтере. Торможу на секунду, а потом исчезает и эта последняя вещь.

Залипаю. Обнаженная Абрамова прекрасна. И так хочется все это целовать, гладить, трогать…

- Я всегда думала, что у меня слишком маленькая грудь, – доносится ее голос как будто издалека. – Всего-то двоечка с натяжкой.

- Диан, ты с ума сошла? У тебя есть комплексы по поводу внешности?

Она кивает.

- Да у всех они есть!

- Послушай меня! – вновь впечатываю ее руки в матрас. – Ты красивая, ты сексуальная, ты очень нравишься мне, и сейчас я покажу тебе, как сильно. Ещё какие-то недовольства собой есть? Озвучь лучше сразу.

- Есть. Живот у меня совсем не спортивный, а ещё родимое пятно на боку.

Опускаю взгляд. Вот что она придумывает, а? Хорошенький животик. И родимое пятно ничего не портит, наоборот, это как изюминка. Сначала провожу ладонью вдоль по ее животу, а потом наклоняюсь и оставляю небольшой, но ощутимый поцелуй на этом самом пятнышке. В русском языке есть фраза, хорошо описывающая то, что происходит – «телячьи нежности». Не привык к такому, но при этом чувствую, что все делаю именно так, как надо.

Абрамова – это не все остальные. И с ней все должно быть по-особенному.

Женское тело – вообще самое прекрасное, что есть на свете, самое желанное и красивое. А тактильно – невероятно возбуждающее. Диана смотрит, почти не моргая, пока мои ладони изучают все ее изгибы.

- Абрамова, ты вообще понимаешь, что я тебя хотел ещё с первой встречи? А если не с первой, то уже точно с того дня, как ты заперлась в аудиторию в платье и на каблуках.

- А говорил, что не собирался меня соблазнять! Врешь?

- Нет, не вру. А то, что ты меня возбуждаешь, – факт. Давай меньше будем разговаривать? Языку можно найти и другое применение.

- Какое же? – спрашивает с бешеными огоньками в светлых глазах. А я тем временем  расстегиваю ее джинсы, не понимая, почему она до сих пор в них. У самого ширинка готова разорваться, но тут на помощь приходит моя маленькая стервочка, – избавляет меня от ремня и всех застежек.

Когда не остаётся ничего, стесняющего наше взаимное желание, обнимаю Абрамову крепко-крепко и наклоняюсь к ее уху.

- Я хочу тебя безумно, – мой горячий шёпот едва не обжигает ее кожу.

- Я твоя, Стеф, – шепчет в ответ, срывая те последние ниточки, что удерживали меня.

Пожалуй, я представлял себе все это немного иначе, но раз я у неё первый, все должно быть идеально. Я крепко держу ее разведённые руки на уровне головы, постоянно успокаиваю короткими поцелуями и прикусыванием ее нижней губы, не спешу, позволяя привыкнуть к каждой секунде происходящего. Знаю, что сначала ей надо потерпеть, и стараюсь перекрыть все неприятные ощущения другими, нежными. Но Абрамова оказывается страстной натурой, и спустя несколько минут привыканий она уже даёт мне отмашку, чтобы не сдерживался. А я только этого и хочу.

Диана

- Тшш, сладкая, надо потерпеть чуть-чуть, – говорит он в тот момент, когда я чувствую боль и не могу это скрывать.

Я доверяю ему, доверяю абсолютно, иначе дистанция между нами не перешла бы в отрицательную. Стеф ждёт, наблюдая за моей реакцией, держит мои руки на уровне головы, а затем отпускает одну. Освободив свою ладонь, он начинает гладить меня по щеке, медленно двигаясь к губам. А я внезапно для него их распахиваю и захватываю его палец.

- Абрамова…

И какой-то сдавленный стон, который только приободряет.

Я занята своим важным делом, которое, судя по всему, заводит его ещё больше, и это даёт мне возможность подождать и привыкнуть. Уже не кажется, что больно, постепенно все ощущения сглаживаются, и я хочу продолжения.

Отпускаю палец Стефа и прошу его продолжать.

- Уверена?

- Абсолютно.

И сейчас так хорошо. Не хочу закрывать глаза, чтобы и дальше смотреть на него, чтобы следить за каждым его движением. А вот Стеф прищуривается, позволяя себе потерять меня из виду на секунду.

- Эй, так нечестно! Почему ты закрываешь глаза? – сразу же возмущаюсь.

- Для тебя это должно быть комплиментом, – быстро отвечает Стеф.

- Тебе нравится с закрытыми глазами?

- Мне нравится с тобой.

Я не могу дышать после этой фразы. Меня и саму начинает уносить немного, а Новаковский ещё и подогревает это. Я обхватываю его и руками, и ногами, как только получается, а он наклоняется и кусает шею.

Теряюсь в происходящем. Для меня все звуки, стоны, шепот, шорохи сливаются в одно, я уже не понимаю, как это происходит. Меня трясёт, морозит, а потом я горю.