Лифт резко тормозит, сообщает мне, что это «этаж шесть», а потом створки медленно разъезжаются в стороны. Смотрю на указатели номеров, разбираюсь, что мне направо, всего через две двери нахожу нужную. Стучусь, но дверь сама открывается под воздействием моего кулака. Он ждал меня и не закрывался.

Стеф в белоснежном гостиничном халате сидит в светлом плетёном кресле, закинув согнутую ногу на колено. В руках у него чашка кофе, а рядом на столике, собственно, поднос с завтраком. Горячие бутерброды, обещанный круассан, фрукты, вторая чашка кофе…

- О, ты ночевал с какой-то красоткой? – выдаю первую бессмысленную чушь, которая приходит в голову. Снимаю куртку, пристраиваю ее на открытую вешалку в маленьком коридоре.

- Откуда такие выводы, Абрамова?

- Второй халат, вторые тапочки, вторая чашка кофе.

- Наблюдательность – твоё второе имя, – ставит чашку на стол, но сам не встаёт. – Здесь нет одноместных номеров, можно только двухместный забронировать на одного. А кофе я заказал отдельно.

- Какая забота, я фигею, – разуваюсь, прохожу в комнату и с разбега кидаюсь на кровать. – Отличное ложе, как тебе тут спалось?

- Так, что ты можешь завидовать. Ешь давай, или ты валяться пришла?

- Кровать слишком соблазнительная.

- Не такая, как ты.

- Что?

- Что? – в ту же секунду переспрашивает он. – Я пока оденусь.

- Ты соизволишь сделать это в ванной?

- Нет.

Вот так просто и коротко. Отлично, Ди. Сиди теперь, давись этим злополучным круассаном, облизываясь на своего красивого полуголого мужика. Он же нарочно все это делает. Издевается.

Ладно, что я, мужика в трусах не видела?

Вообще-то, нет. Даже в общаге как-то подобная «честь» не выпала. С Никитой у меня ничего не было – он не торопил и не настаивал, а я сама не была готова. А все остальные были в моей жизни лишь проходными героями. Но не Стеф…

Крепкое мужское тело. Нет, супер спортивного рельефа на животе не наблюдается, зато руки накаченные и сильные, а на предплечьях – выступающие вены в звёздной сеточке мелких родинок. Отрывая взгляд от рук, поднимаюсь чуть выше и замечаю то, что никак не ожидала бы увидеть. У него проколот правый сосок! А вот это уже интересно. Хочется спросить, когда он это сделал и почему, но я не решаюсь. Как же он там говорил? «Во мне есть немного металла». Так вот что он имел в виду!

Если остановить поток слов я еще в силах, то поток неправильных мыслей так легко не поддается… Иначе с какого перепугу мне хочется узнать, каким будет этот металл на ощупь и вкус?

Охренеть, красивый он, как зараза. Даже не знаю, как смотреть в свою тарелку, а не на него.

Нарочито медленно натягивает футболку, застегивает ремень на джинсах и садится напротив меня.

А я начинаю играть в скромницу. Опускаю глаза в пол, усиленно жуя бутерброд. Стеф наблюдает за этим полминуты, когда ему, наконец, надоедает.

Он рукой тянется к моему лицу, приподнимает его за подбородок на один уровень со своим взглядом. Смотрит на мои губы, как на добычу. Не улыбается, но и не делает слишком серьезное лицо.

А я сижу и не двигаюсь. Боюсь, что одно неверное движение сдаст мои желания с концами.

Да тут и не нужно сложных вычислений. Формула проста: мы, взаимное притяжение и застеленная снежно-белым бельём кровать.

- Абрамова… – охрипший голос сопровождает нервное подергивание кадыка, пока его рука скользит с моего подбородка на шею, а большой палец гладит щеку. – Jesteś taka piękna*.

- Что ты сказал?

- Тебе это нужно знать?

Не могу понять, как он успевает перетянуть меня к себе, уложить на лопатки и нависнуть сверху. Тяжелый, но тяжесть эта приятна. Сначала лишь обнимаю за плечи, а потом, когда поцелуй начисто срывает голову, лезу руками под его футболку. Надо сказать, он отзеркаливает мои действия. Ноги предательски разъезжаются в стороны, позволяя ему расположиться ещё удобнее. Я не знаю, не понимаю, где его руки и что они делают, пока он вдруг резко не соскакивает с меня и не садится на краешек кровати. Пытается отдышаться, как после марафона.

- Диан, что я делаю? Я же не собирался соблазнять тебя прямо сейчас.

Не собирался? Вот серьезно?

- Ой, ну простите, Стефан Янович, что чуть было не нарушила ваши планы, – злость и нелепость ситуации добивают меня. – Стеф, ты боишься брать на себя ответственность? Хочешь, чтобы это сделала я? Свалить все на меня, да? Или тебе страшно, что я всем растреплю про наши отношения? Твою мать, Стеф, это ты выдернул меня с лекции на глазах у моей группы, это ты полетел со мной в Мурманск в рабочий день и ты позвал меня сюда! А теперь отнекиваешься?

Он смотрит на меня подавленно.

- Я слишком неправильный для тебя.

- Позволь мне самой решать, кто для меня правильный, а кто нет! За пределами вуза ты – обычный парень. Мы ведь это уже обсуждали. Здесь, на кровати, нет преподавателя и студентки. Есть ты и я! И не имеет значения, кто мы! Послушай, если тебя что-то не устраивает, давай закончим это все. Это элементарно! Я собираю свои вещи и ухожу. Летишь завтра в Питер один.

- Диан, – тянется к моей руке и сильно хватает, словно боится, что я убегу.

- Стеф, если ты боишься чего-то, можешь сваливать нахрен из моей жизни.

- Да молчи ты уже, – тянет меня на себя, и я оказываюсь прижата к его груди, как маленький ребёнок, которого качают. – Ничего я не боюсь, поняла? Я не хочу, чтобы ты пожалела, что сделала это вот так.

- Какой же ты тугодоходящий, Стеф… – стучу кулаками по его груди.

Ненавижу его. Ещё никто не забирался так глубоко под кожу, царапая когтями изнутри. Он словно издевается над моими чувствами, а попутно и над своими. Я ведь понимаю, что не просто так все это. И он понимает.

Мне надоело. Отпихиваю его руками, заставляя упасть на спину. Он не сопротивляется. Нависаю сверху, вдавливая его руками в матрас.

- Я в состоянии быть честной с собой, а ты? – смотрю прямо в глаза.

- Я тоже. И с собой, и с тобой.

- И?

Он тянется к моим ладонями, которые упирается ему в грудь, легким поглаживанием расслабляет напряженные мышцы и смещает мои руки, а я едва ли не падаю на него.

- Иди сюда…

*перевод с польского: «Какая ты красивая».

Стефан

Быстро опускаю ее на кровать и наваливаюсь сверху. Да, Диана права: я хотел, чтобы она сама приняла это решение для себя, не жалела ни о чем. Девочка взрослая, совершеннолетняя, но все же. До конца отбросить мысли о том, кто мы, даже у меня получается не каждый раз. А у неё вот получается.