– Саманта хочет еще ветчины.

– Саманта, Бога ради, тебе что, трудно меня попросить? – обиделась мать.

Я, не жуя, проглотила свою порцию и вышла в патио покурить. Вернувшись, я застала мать и тетку захваченными рассказом Алекса о том, что, по его ощущениям, он опоздал родиться лет на тридцать.

– Я не узнал простых наслаждений, свойственных вашему детству. Конечно, я могу усесться на крыльце с бокалом лимонада, но при этом мне не почувствовать того, что ощутите вы. Невинность души навсегда утрачена. – Тут я снова беспрепятственно удалилась во двор с сигаретой, соображая, уж не стала ли я невидимкой, однако рассудила – с моими родственниками это скорее хорошо, чем плохо.

После того как Алекса-мужчину-неслыханной-предупредительности покормили и напоили, все перешли в гостиную открывать подарки. Марк дернулся было помочь убрать со стола, но мать решительно пресекла всякие поползновения с его стороны, заверив, что они с теткой позаботятся об этом позже. В гостиной она грамотно расположила присутствующих, проявив чудеса смекалки и усадив меня рядом с Марком, невинно предложив не церемониться и устраиваться на диване, пусть там и тесновато. Мы на это клюнули.

Не успели присутствующие приступить к церемонии вручения подарков, как мать, опередив всех, протянула сверток Марку:

– Это вам, Алекс.

– Мне? Спасибо, не стоило беспокоиться…

– Подарок от всех нас, – не преминула заметить тетка.

– Ну, спасибо вам большое. Мне очень приятно.

– Ну же, – настаивала мать. – Разверните его.

Давай, Алекс, разворачивай. В этом году Санта не принес тебе какого-нибудь дерьма, не то что остальным.

Развернув сверкающую бумагу, Марк открыл коробку и извлек на свет бутыль бренди.

– Маленькая птичка напела на ушко, что вы это любите, – гордо заявила мать.

Сияющие мать и тетка смотрели на Марка с горячей приязнью, которую он заслуживал, как никто другой, будучи единственным на планете Земля человеком младше шестидесяти лет с приличными манерами и понятием о хорошем воспитании. Но что-то было не так. По идее, Марк должен был улыбнуться и поблагодарить их а-ля Алекс, однако вместо того, чтобы в очередной раз блеснуть идеальным характером, достойным служить примером для подражания прочим представителям его поколения, он изумленно уставился на бренди, а затем как-то странно взглянул на меня.

В затылок словно что-то стукнуло: проклятие, я забыла попросить мать купить вместо бренди персиковый мармелад. Алекс же не пьет. Как меня угораздило забыть? Черт, черт, черт…

– Спасибо, – быстро опомнился Марк и улыбнулся моим родственникам. Для них он мог и сыграть, какие проблемы. – Очень любезно с вашей стороны.

Когда все занялись другими подарками, я напрягла имеющиеся умственные ресурсы в поисках выхода из ситуации, однако с ресурсами оказалось негусто. Правы знающие люди, утверждающие – мозг надо использовать регулярно. Я совершенно растерялась, а интуиция кричала громким голосом: необходимо срочно выяснить отношения с Алексом, иначе бесконечно долгий день будет непоправимо испорчен.

– Мама, – сказала я, когда все подарки вручили и рассмотрели. – Мы с Алексом с удовольствием выпили бы еще по чашке кофе. Ты не сваришь?

Мать, тетка Марни и даже дядя Берн воззрились на меня так, будто я сошла с ума.

– Я очень вас прошу. Не сомневаюсь, и Алекс будет вам крайне признателен.

Двинув бровью в сторону Марка, я бросила на мать выразительный взгляд, давая понять, что не просила бы уйти, если бы речь шла о пустяках. Требуется выяснить важный вопрос с Алексом, копилкой ее надежд на будущее. Просьба дочери покинуть собственную гостиную была против всех правил и личных убеждений матери, но если такова цена получения внуков с правильным прикусом, она, так и быть, не станет возражать.

– Марни, Берн, – сказала мать, поднимаясь со стула. – А не сварить ли нам еще кофе? К кофейному пирогу?

В довершение всего она испекла еще и кофейный пирог? Да, такого роскошного стола нам уже не видать после исчезновения Алекса с моего горизонта.

Тетка вскочила на ноги. Дядя Верн замешкался, видимо, не поспевая за развитием событий. Обычно в нашей семье развития не наблюдалось.

– Верн, – позвала тетка не допускающим возражений тоном, каким, наверное, отдавал приказы Паттон,[13]– нам нужна твоя помощь.

Озадаченный дядя Верн медленно поднялся. Никогда за всю историю праздников в семье Стоун ему не дозволялось переступать порог кухни. Надеюсь, это пройдет для него безболезненно. Тяжелой поступью и, уверена, с тяжелым сердцем дядюшка проследовал за матерью и теткой.

– Извините меня, ради Бога, – сокрушенно сказала я, когда они вышли. – Совершенно забыла сказать матери о подарке для Алекса. Понимаю, мне нет прощения, но – праздник, столько дел, совсем закрутилась…

– Я здесь по вашей просьбе, так? У меня не было желания приходить сюда. Но такое глумление… Мне надо было молча встать и уйти. Поделом вам было бы.

– Знаю и не винила бы вас, но прошу: не делайте этого. Это убьет мою мать. Она обошла все магазины, подыскивая лучшее бренди, какое есть в продаже. Вы, конечно, меня ненавидите, и кто вас упрекнет, но…

– Я не питаю к вам ненависти или других чувств, Саманта. Разве что жалость.

Люди всегда сообщают это как нечто приятное.

– Вы прекрасно понимаете, что сейчас я не уйду. Не могу же я оскорбить вашу семью после такого праздника в мою честь.

– Спасибо, – буркнула я, проглотив обиду.

– Остается надеяться – после праздников вы выберете время поразмыслить над своими поступками. По-моему, вам необходимо серьезно задуматься о том, как вы обходитесь с окружающими.

Господи, меня уже тошнит от этого парня. Он не может просто принять извинения и забыть досадное недоразумение – нет, обязательно надо использовать всякую возможность продемонстрировать моральное превосходство.

Очень хотелось предложить ему заткнуться, но сейчас я не могла позволить себе такую роскошь.

– Непременно задумаюсь, – сказала я, решив выиграть время.

Спустя несколько минут мы вновь сидели в гостиной – большая дружная семья, – попивая кофе и ковыряя кофейный пирог, притворяясь, будто ничего особенного не случилось (исправлять семейную историю – наш фамильный талант). Я настроилась выдержать не меньше двух часов нежно любимых матерью с теткой рождественских гимнов, бесконечной череды вопросов об Алексе и его похвальной жизненной философии. Ничего, стану думать о кратких отлучках с сигаретой. И тут мать сделала потрясающее объявление:

– Вот что, Саманта, мы все обговорили… Незачем вам обоим сидеть здесь до вечера. Мы с твоей теткой займемся приготовлением обеда, а дядю ждет целая груда кассет с фильмами Джона Уэйна, которые он захватил из дома. Почему бы тебе и Алексу не прогуляться? Совершенно естественно, что вам больше хочется побыть вдвоем, чем сидеть со стариками. За обедом у нас будет время наговориться и толком познакомиться.