— Послушай… — командир взвода наклонился к задержанному поближе. — Ты сам прикинь, по совести: ведь получил по мозгам за дело? Нужно ведь думать, что говорить, а?

Чернявый пробормотал что-то на родном языке, опять сплюнул и неожиданно махнул здоровой рукой:

— Черт с вами! Нычья… Курево оставь только. И спички…

Минут через двадцать, когда уже поступила команда заканчивать рейд и Виноградов стоял рядом с закрепленной за ним машиной, мимо прошествовали опер с протоколами и «травкой», медсестра и наркоман в сопровождении обоих милиционеров — шли они почти мирно, лениво пытась что-то друг другу доказать…

— За яблоками-то пойдешь, Саныч? — высунулся из кабины «ЗИЛа» давешний командир взвода.

— Да ну их… Обойдусь!

— Как хочешь. Спасибо, что выручил!

— Сочтемся, — удовлетворения от сделанного он не испытывал…

* * *

— Что-то он на меня впечатления не произвел, — Демидов с сомнением поднял брови. Его толстый живот с трудом умещался даже на переднем сиденье «мерседеса». — Интеллигент какой-то!

— Шеф, ты ж его только издали видел, — референт наконец уловил момент и вырулил на скоростную полосу.

Машина, взревев двигателем, устремилась в сторону офиса. — Пинкертон — парень жесткий, когда надо.

— Надо же — Пинкертон! Кликуха, тоже мне… А тот второй — он что, его напарник? Или просто?

— Не знаю. Нет, честно, не знаю! Мое дело — поставить задачу и заплатить, сколько скажет. А уж все остальное — с кем он делится, как работает… Кстати, если он узнает, что я тебя на «смотрины» привозил, — может и контракт расторгнуть!

— Ишь ты! С характером? Ничего… Он что, действительно мент? Не комитетчик?

— Какая разница? Сделал бы дело…

— Слушай, ты! Вон, со своими дружками из мэрии в конспирацию играй — а со мной не надо! Я тебе деньги плачу! Я! И если…

Референт притормозил у подъезда «Росморинженерии», вышел из машины и открыл перед шефом дверцу. Причем сделать это умудрился без подобострастия.

— Завтра. Завтра, шеф, я тебе дам то, что ты заказывал.

* * *

Владимир Александрович нервничал. До отхода поезда оставалось всего ничего, металлический баритон уже предложил провожающим покинуть вагоны, а Кривцанова все не было! Капитан поежился — не май месяц, десяти минут вполне хватило, чтобы холод основательно прихватил ноги и начал пробираться даже под куртку…

Да гори оно огнем! И звонить уже поздно…

— Все! Побежали! — выросший как из-под земли Кривцанов, даже не остановившись, схватил Виноградова за рукав и потащил за собой к перрону. — Потом, потом! — пресек он готовую выплеснуться из напарника реплику.

В вагон ввалились, сметя привычного ко всему проводника, когда состав уже тронулся.

— Билетики ваши? — страж в фирменной железнодорожной тужурке перегородил выход из тамбура, неодобрительно глядя на недисциплинированных пассажиров. Виноградов усмехнулся — он знал, о чем тот думает: трюк с запрыгиванием в поезд уже на ходу довольно часто практиковался отчаявшимися приобрести проездные документы через кассу. Действительно, не всякий проводник решится взять безбилетника прямо на перроне, на виду у бригадиров, ревизоров и целой толпы пассажиров, среди которых вполне могут оказаться и «подсадные» от транспортной милиции. А вот так… Ну не спихивать же их на ходу? Не рвать же стоп-кран? Да и в конце концов — все люди, всем надо ехать… А у проводника семья… Почему не договориться?

Но на этот раз был не тот случай.

— На! — Кривцанов с размаху засунул голубые стандартные бланки в нагрудный карман железнодорожника. Затем порылся освободившейся от билетов рукой где-то под шарфом (Виноградов с удивлением подумал, что следующим, вполне естественным жестом будет: достать ствол и всадить пулю в середину лба, прямо под форменную фуражку… он даже напрягся в ожидании выстрела), выудил наугад скомканную «пятитысячную»:

— И ты давай… того! Не воняй… — сунул ее в тот же, что и билет, карман.

Только сейчас своим вечно заложенным носом капитан почувствовал исходящий от Кривцанова могучий коньячный дух…

…Владимир Александрович уже начал от напарника уставать. Хотелось послать, пьяная болтовня Кривцанова действовала на нервы, но инструкция есть инструкция — покидать прокуренное двухместное купе «СВ» строго запрещено. Даже по малой нужде.

— Пока есть дураки, готовые платить за такую работу, мы не пропадем! — тезка Виноградова опрокинул в рог очередную порцию коньяка и зашуршал упаковкой крекера. — Согласен?

— Согласен, — кивнул Владимир Александрович. А что спорить? Попросили сопроводить «бригадира», туда-обратно — полтора дня. Отгул в пятницу, суббота — выходной…

Гонорар, плюс билеты, плюс суточные на питание… Хотя бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.

— Верно! — вскинулся Кривцанов. — За что тебя, Са-ныч, уважают…

Его стремительно «развозило». Виноградов оценивающе смерил взглядом жилистую фигуру напарника — если разбушуется, хлопот не оберешься. Да еще болтающаяся под мышкой кобура с таким же, как у него самого, «Макаровым»… Навыдавали, сволочи, лицензий кому не попадя!

— Ты знаешь, что здесь? Нет? И я не знаю, — с непонятной гордостью констатировал Кривцанов, выволакивая из-под себя коричневый дипломат. — Но! Думай сам… Если посылают меня… меня! И велят подобрать самого-самого надежного мужика…

Почувствовав, очевидно, позывы к рвоте, он замолчал. Несколько секунд боролся с собой, волевым усилием справился, но впал в меланхолию.

— Как они меня зае…. а, ладно! Вот ты — мент. Хоть сегодня с ними, хоть завтра с нами — но сам по себе! И я тебе больше, чем своим бойцам, верю — именно потому, что ты «по жизни» мент… Понимаешь?

Речь Кривцанова постепенно переходила в полусонное бормотание… Виноградов помог ему улечься, развернул лицом к стене и прикрыл одеялом. Ботинки снимать не стал — это было бы уж слишком.

Он проверил запоры и задвижки на двери, слегка навел порядок на столе. Подумав, допил содержимое своего стакана. Наклонившись, поднял с грязного пола дипломат…

Так. Стандартное изделие — обшитый кожей металл, наборные замки. Код подбирается достаточно просто, но… Обычно для надежности в такие чемоданчики помещают дымовую шашку или баллончик с несмываемой краской: ты открываешь, а тебе в рожу! Если секрета не знать… Или на худой конец — фотопленочка контрольная, чтобы проверить: не совал ли кто любопытный свой нос?

— Тезка! — позвал Виноградов. Потом чуть громче: — Команди-ир! Проснись!

Никакой реакции.

Капитан встал и выключил свет.

* * *

— Значит, вот этот вот текст… — Беляев кивнул на заполненные машинописью листы бумаги.

Крамской в задумчивости подержал их в руке, потом медленно положил на стол.

— Ну зачем все это?

— Что, не устраивает? — в голосе оперативника звучала досада егеря, расставляющего охотников на номера и вынужденного выслушивать вздорные претензии и вопросы дилетантов. — Конкретно?

— Послушай… Я подписал все те бумаги, которые мы,