к проходной порта. Вижу: на лавочке сидит женщина в шинели.

“Охранница”, – определил я. – Полез за документами. Но вижу – женщина обняла винтовку и спит богатырским сном.

Не стал будить. Пошел через проходную искать свой теплоход.

После первых же шагов удивился: в порту непривычная тишина. Не кружатся стрелы кранов, не снуют автопогрузчики, даже люди не ходят по причалам.

Поднялся по трапу на борт. Тут все, как обычно. Есть вахтенный у трапа. Капитан в своей каюте. К нему, кстати, приехала жена.

Я отдал свои банки, спросил, что происходит в порту.

Он рассказал. Его судно вернулось из рейса. Оно перевозило спирт. Не технический – пищевой. Неимоверное количество спирта. К родным берегам пришли порожняком, или, как говорят моряки, в балласте.

Как бы ни откачивали при разгрузке, ни высасывали из танков груз, на их дне какое-то, и немалое, количество останется. Нефть ли это, керосин, либо спирт. Так случилось и с судном моего приятеля.

Не надо догадываться, что с приходом в порт тут же на корабль потянулись любители дармовых остатков на дне емкостей танкера. Сначала сняла пробу высшая портовая власть. За ней люди с шевронами потоньше. Затем и вовсе простой люд – грузчики, стивидоры, все остальные вместе с женщиной, уснувшей с ружьем в обнимку.

А тут и я пожаловал со своими банками.

– Ну, с проблемами тех клиентов мы всегда успеем. Пойдем нацедим для себя и посидим за чашкой чая.

Капитан взял какую-то тару. Мы вышли на палубу и он стал присматриваться к трубам на надстройке. Надо сказать, что на танкере много трубопроводов. Не знаю их назначение, но они всюду.

Наконец, нужная труба нашлась. Капитан покрутил вентиль – нам под ноги потекла темная, густая жидкость. Нефть. Остатки предыдущих перевозок.

Приятель терпеливо ждал. Жидкость начала светлеть. И, наконец, потекла совсем прозрачная.

– Вот это наша.

Нацедили емкость. Жена моряка успела накрыть на стол и мы славно посидели на бочке спирта емкостью в десять тысяч тонн.

* * *

Из всех вещей, подаренных нам мудростью для того, чтобы прожить всю жизнь счастливо, превыше всего стоит умение дружить.

Эпикур.

Шеф сказал:

– Противоестественно, что наши герои, их проблемы, радости и переживания находятся где-то в море, а газета суетится на берегу за тысячи миль. Мы должны быть рядом с ними. С этим он пошел в партийный комитет пароходства, к нашему издателю. Там его поняли. Согласились, что одного корреспондента надо сделать плавающим.

– Кого?

– Руководителя отделом флота. Илью Геймана. Его публикации вы читаете постоянно. От этого будет польза.

На том и порешили. Начали готовить документы.

Когда мне рассказали о новости, я опешил:

– Это самый лучший способ погубить идею. Да кто выпустит в море, за рубеж, на торговом корабле – а) не моряка, б) человека, родившегося за границей и в) представителя непатриотической национальности?

Наши редакционные смутились, потом стали возражать: в любом, дескать, плохом деле бывают исключения. Чем черт не шутит…

Спорить было не о чем. От нас ничего не зависело. Вернулись к работе. Бумага, как известно, долго по этажам ходит, гадать нам нечего.

Прошло несколько недель – ни слуху ни духу. Прошло еще… Двое моих коллег, пошептавшись, пошли куда-то с таинственным видом.

– Куда они?

– В КГБ, – сказали мне.

– Зачем?

– Да разве у них узнаешь? Сплошные секреты…

Потом выяснилось, что они оказались самыми нетерпеливыми в нашей конторе. Не выдержали ожидания и пошли на прием к председателю Комитета государственной безопасности республики.

Стар и мал. Один – опытный журналист, начинал свой путь с работы прокурором. Другая – девчонка, совсем молодая. Но очень темпераментная. Позже, уже в другой редакции, она была капитаном футбольной команды. Во время матча сидела на трибуне и так материла своих игроков за ошибки, что слышно было на всем стадионе. У нас в редакции она работала в моем отделе, была моей ученицей.

Таким образом, эти двое записались на прием в самый страшный дом в нашем городе. И их приняли. Принял сам председатель комитета.

Они оговорились, что пришли не с жалобой. С желанием уточнить некоторые вопросы, связанные с их коллегой. Наша парочка рассказала, в чем состоит идея открытия мне визы моряка дальнего плавания. Об особенностях моей жизни. Рассказали о Маркусе Пятигорском, моей маме, Борисе Григорьевиче.

– Мы пришли к вам вдвоем, – сказали они, – чтобы здесь, в вашем присутствии, написать личные поручительства, как коммунистов, за нашего коллегу. Он достоин доверия и мы готовы понести за него ответственность.

– Того, что вы сейчас рассказали, – заверил председатель, – вполне достаточно, чтобы понять – он человек достойный. Я вас заверяю, мы изучим это дело очень серьезно. Без ошибок. И вы о нашем решении скоро узнаете.

Через несколько дней мне сообщили, что виза открыта.

Заторопился редактор:

– Пока не передумали, надо сходить хотя бы в самый маленький рейс – на один-два дня. Тогда факт будет свершившимся и на нас махнут рукой. Илья, посмотри, что там у нас с флотом?

Я взял свежее сообщение о расстановке флота. Нашел небольшое судно – оно на следующий день уходило в Копенгаген и тут же возвращалось в родной порт.

– Это то, что нам надо, – потер руки шеф. Привезешь репортаж, а мы придумаем рубрику – что-то вроде наш специальный корреспондент в заграничном плавании. Капитана знаешь?

– Конечно.

– Договаривайся. Надо срочно внести тебя в судовую роль, чтобы ты мог получить паспорт.

Разъясню набор непонятных слов.

Мне открыли бессрочную визу. По ней нельзя ехать в отпуск, служебную командировку, на олимпийские игры и по всяким другим подобным причинам. Мне открыли визу моряка дальнего плавания. Она работает тогда, когда я плыву на грузовом корабле за границу, если мое имя занесено в судовую роль. Ну, а судовая роль – это список людей, находящихся в данный момент на корабле и являющихся членами экипажа.

Таким образом, стояла задача: в течение одного дня найти мне должность на судне, уходящем в рейс. Оформить всякие приказы и распоряжения. На их основе занести меня в судовую роль.

После этого я смогу зайти в контору капитана порта, сдать свой гражданский паспорт и получить вместо него свой же паспорт моряка. На время рейса.

Больше – никаких формальностей. Забегая вперед, скажу, что этот паспорт мне нравилось получать, но сдавал я его неохотно, не спеша. По нему можно было в кинотеатре покупать билеты без очереди – ну, кому такое может не понравиться?

…Много позже, уже во времена Горбачева, наблюдал я умилительную сцену.

На рынок привезли бочку с квасом.