Ленор спустилась по ступенькам и тоже уставилась на дверь.

— Разве она не ваша портниха?

— Святые Небеса, разумеется, нет! Я не настолько богата. — Агата выпрямилась и пошла к двери. — Это устроил для тебя Эверсли.

Ну, конечно. Ленор на мгновение сжала губы и нахмурилась. Потом пожала плечами и последовала за своей наставницей по крутой лестнице, что скрывалась за дверью.

Мадам Лафарж ожидала их на втором этаже в большой, элегантно обставленной салонной гостиной. В центре тесным кругом, как лепестки цветов, стояли позолоченные стулья, обитые дамасковой тканью. Стены увешаны зеркалами, в просветах между ними виднелись бледно-зеленые гобелены. Сама же мадам оказалась маленькой аккуратной француженкой с иссиня-черными волосами. Во время церемонии представления она неотрывно разглядывала Ленор. Потом взяла ее за руку.

— Пройдитесь, мисс Лестер, — скомандовала она с сильным французским акцентом и повела Ленор подальше от стульев. — До окон и обратно.

Ленор удивленно моргнула, но леди Агата ободряюще кивнула, и она подчинилась, сначала немного неловко, но все больше и больше обретая уверенность на обратном пути.

— En bien[10]. Теперь я вижу, что имел в виду monsieur le due[11]. — Мадам подступила ближе и заглянула Ленор в глаза. — Да-да, зеленое и золотое, никаких розовых, белых или светло-голубых оттенков. Мадемуазель ведь двадцать четыре, верно?

Ленор кивнула.

— Tres bien[12]. Тогда у нас нет ограничений в выборе. — На лице маленькой модистки появилась одобрительная улыбка. Она медленно обошла вокруг Ленор, пристально ее рассматривая, и наконец решительно кивнула. — A merveille[13]. — Думаю, у нас получится изумительно.

Ленор поняла, что мадам все-таки нашла в ней какую-то изюминку, и немного расслабилась.

Модистка внезапно хлопнула в ладоши. В ответ, к вящему изумлению Ленор, из-за стенного гобелена выглянула девичья головка. Мадам выстрелила в нее бурной очередью французских слов. Девушка кивнула и снова исчезла. Через минуту гобелен снова отодвинули, и из-за него появилась процессия из шести девушек со стопками наполовину готовых нарядов.

Под строгим оком мадам Лафарж Ленор начала примерку. Мадам опытной рукой подгоняла одежду, попутно расхваливая ее достоинства и подкрепляя слова бурной жестикуляцией. Весь пол усеивали булавки, но ни один совет не пропал даром. Агата по-королевски восседала в кресле и живо интересовалась происходящим.

Лишь на третьем наряде — изящном утреннем платье цвета янтаря — Ленор кое-что осознала. Она обладала необычно высокой и стройной фигурой, а платья подгонялись совсем незначительно. Она невольно подняла голову и напряглась.

— Не шевелитесь, мадемуазель, — шикнула сзади мадам Лафарж.

Ленор повиновалась, но не преминула задать вопрос:

— А для кого были сшиты эти платья, мадам?

Лафарж подалась вперед и смерила ее взглядом.

— Как для кого… для вас, мисс Лестер.

Ленор посмотрела на нее, припоминая, что мадам даже не потрудилась снять с нее мерки.

— Но… каким образом?

Мадам Лафарж моргнула черными глазами.

— Monsieur le due дал мне… — Ее руки поднялись, описывая, что она имеет в виду. — Знание вашей осанки и taille, понимаете? И я смогла создать эти платья. Как видите, его память была очень точной.

По спине Ленор прокатилась дрожь, хотя она толком не понимала отчего. Агата права, Эверсли постоянно устраивал все по своему желанию. Она не могла смириться с мыслью, что ее собственный гардероб будет носить на себе отпечаток его руки. Это уже слишком.

Прохаживаясь перед зеркалом и восхищаясь длинными струящимися полами платья, Ленор постепенно пришла к решению:

— Мне хотелось бы увидеть другие платья, которые вы для меня сшили.

Помимо зеленого прогулочного, дорожного цвета морской волны и утреннего платья янтарного цвета Лафарж сшила столько же вечерних. Примерив первое, Ленор растерялась. Глядя, как льнет к телу прекрасный шелк, подчеркивая высокую стройную фигуру и мягкий абрис груди, она сильно засомневалась, что посмеет когда-либо его надеть. Декольте было низким, на грани непристойности. Не считая маленьких рукавов-буфов, руки полностью открыты, на них даже выступили мурашки. Остальные платья были выполнены в той же манере.

— Желаете посмотреть остальные?

Ленор повернулась к Лафарж:

— Мадам, а что точно вам заказал его светлость?

Лафарж развела руки в стороны.

— Самый изысканный гардероб — все самое лучшее для будущей герцогини. Платья, пальто, плащи, ночные рубашки, юбки, сорочки, пеньюары. — Лафарж каждое слово подкрепляла жестом, словно пункт в списке, и потом снова развела руки. — Все, что вам может понадобиться, мадемуазель.

Тут уже и Агата ошеломленно застыла.

Ленор поняла: с нее достаточно.

— Что-нибудь из перечисленного уже готово?

Надежда заполучить в клиентки будущую герцогиню могла вот-вот рассыпаться в прах. Лафарж торопливо приказала внести остальные предметы одежды, которые шились по заказу его светлости.

Ленор провела пальцами по тонкой ткани и взяла в руки сорочку. Ее пронзила непонятная дрожь. Сорочка совсем прозрачная.

Пристально наблюдая за клиенткой, Лафарж пробормотала:

— Мадемуазель, все сделано по особому заказу месье герцога.

Ленор в этом не сомневалась, но ничего не понимала. Эверсли заказал для нее такой откровенно-соблазняющий гардероб. Она нахмурилась, отложила в сторону сорочку и взяла комплект из пеньюара и ночной рубашки. Длинные полы распахнулись, у нее перехватило дыхание. Ленор медленно повернулась, показывая Агате наряд во всей красе.

— Другие светские леди ведь такое не носят?

Лицо Агаты застыло. Она сама не знала, ужасаться ли ей или восхищаться.

— Ну… и да и нет. Но если Эверсли заказал, тебе лучше согласиться. — Ленор заколебалась, и она добавила: — Ты можешь потом это с ним обсудить.

Одетая в такое? Ленор подавила еще один отвлекающий приступ дрожи.

— Возможно, я и не шью подобного для клиенток, но… простите, только очень немногих украсят такие наряды, — сказала Лафарж и немного нерешительно добавила: — Кроме того, monsieur le due выразил свои пожелания очень определенно, точно описал, что хочет видеть на вас, мадемуазель.

Ленор это уже поняла, как и многое другое. Оставались неясны его мотивы. В конце концов, она сочла, что их невозможно постичь, и временно переключилась на более насущный вопрос: что теперь делать? Как отмечала Агата, Эверсли, в своем желании все устроить на свой лад, оставлял очень маленькое пространство для маневра. Из заказанных предметов одежды более половины было уже частично готово, швеи мадам Лафарж, должно быть, работали круглосуточно. Лениво перебирая пальцами тонкую шелковую сорочку, Ленор наконец решилась: