Это было больно.

Настолько больно, что я невольно потянулась к Ладиславу, обняла его и укачивала, как малого ребенка, а он опять цеплялся за мои руки, будто, оказавшись в полной пустоте, пытался найти опору.

Господи, откуда я все это знаю?

Неужели родственная связь дает возможность почувствовать душевное состояние. И не доказывает ли это лишний раз, что я и Ладислав брат и сестра?

Сердце пронзило острой болью, а зажатая к кулаке Ладислава и светившаяся ровным золотым цветом булавка вспыхнула огненно-оранжевым.

Ладислава будто что-то толкнуло, и он высвободился из моих рук, что еще раз подтвердило догадку, и я совсем сникла. Последние остатки надежды, что с появлением новой информации все окажется не так, как мы подозревали, стремительно испарялись.

– Все будет хорошо, – словно прочитав мои мысли, Ладислав осторожно коснулся щеки. – Мы все выясним, – кончики пальцев скользнули к подбородку. – И обязательно что-нибудь придумаем, – теплое дыхание коснулось лица.

«Что происходит?» – успела подумать я, прежде чем сердце забилось так, словно хотело сломать ребра, а глаза захлопнулись сами собой. Что сейчас творилось с булавкой, даже представлять не хотелось.

Губы дрожали под опаляющим жаром, я  и хотела, и боялась того, что вот-вот произойдет. Все это неправильно, недопустимо, но не решалась двинуться.

Сколько мы так просидели друг напротив друга, почти соприкоснувшись губами и с бешено бьющимися сердцами, я не знаю. Время потеряло счет и превратилось в вечность. Мучительную, раскаленную, как песок в Сахаре, вечность.

Но вот прерывистое дыхание сместилось, будто Ладислав в последний момент передумал, и щеку обожгло мягким прикосновением.

С губ сорвался вздох облегчения и разочарования, я отвернулась  и поспешила вернуться к нашим изысканиям.

Из дальнейших записей Эрнора, мы выяснили, что развлекая гостью, он повез ее в море покататься, но поднялись волны и, несмотря на все усилия, лодку выбросило на камни у северной косы.

Домой они вернулись уже в сумерках и в весьма потрепанном виде. Родители Влады сразу же заявили, что Эрнор скомпрометировал их дочь и потребовали удовлетворения.

Сама скомпрометированная девушка была не против, родители Эрнора только и мечтали поскорее устроить счастье сына, поэтому требование Филтетов не встретило серьезного сопротивления. Эриры даже, как это и положено за девушку более низкого происхождения, уплатили за Владу значительный выкуп.

Дочитав до выкупа, Ладислав с хрустом смял письмо.

– Отвратительно, – сдавленно просипел он. – Свободную, благородную девушку покупать как курицу или теленка, уплачивая родителям стоимость ее жизни. После замужества очень недолгой.

Его лицо перекосило от отвращения.

Мне тоже такой обычай показался гадким, постыдным и недопустимым. Но то я, человек здесь новый, а Ладислав вырос в этих обычаях, почему же воспринимает все так болезненно?

Но не решилась спрашивать, чтобы не сделать еще больнее, а он углубился в дальнейшие записи, и лицо постепенно разглаживалось.

Оказалось, что происхождение Влады было не намного ниже рода Эриров, только из-за бедности ее силы не получили должного развития, и Эрнор выписал лучших учителей, чтобы раскрыть дар супруги и свести риски к минимуму.

Возможно, что задуманное бы и получилось, вот только Влада очень торопилась отблагодарить наследником семью, избавившую ее от нужды. Уверяя супруга, что делает все необходимое для предотвращения беременности, она понесла и тщательно скрывала, пока не стало слишком поздно.

За это время ее силы значительно возросли, и вся семья надеялась, что все будет хорошо. Оно и могло закончиться хорошо, но не закончилось.

– Глупая, какая же она была глупая. Стоило всего лишь немного подождать, – шептал Ладислав, глядя сквозь стеклянные двери на синеющие рассветные сумерки.

Занятые историей Эрнора и Влады, мы не заметили, как наступило утро, и восходящее солнце обрисовало острые вершины светящимся контуром.

– Обещай мне, – Ладислав повернулся ко мне и сжал руки. – Обещай, что бы ни случилось, ты будешь умнее и дождешься пока я все разрешу.

– Что может случиться? – не поняла я.

– Не знаю, но произойти может все, что угодно. Мне не нравится приезд сюда принца. Не нравится присутствие Ильен. Я постараюсь, чтобы они поскорее уехали, но ты должна пообещать не поступать опрометчиво. Мелисса?

Серо-стальные глаза заглядывали прямо в душу, и я кивнула.

– Обещаю, – выдохнула я.

В первую очередь для себя, решив, что точно не буду такой глупой. Раз выживание здесь зависит от силы магии и владения ей, то буду без устали учиться.

И уже за завтраком, во время которого Ладислав все свое внимание обратил на Ильен, попросила Кристаина стать моим учителем.

– Мелисса, вы оказываете мне большую честь, предлагая стать вашим наставником, – просиял он обаятельной улыбкой.

МЕЛИССА

Пока Ладислав не исполнил свою угрозу и не надел на меня загадочный ошейник, мы с Кристаином воспользовались случаем и отправились на побережье. Как он сказал: «Подальше от возможных жертв».

Это было очень предусмотрительно, принимая во внимание мое умение управлять магией.

– Прежде всего, Мелисса, – как всегда безупречно одетый Кристаин прохаживался передо мной, соленый влажный ветер трепал его волосы, раздувал полы сюртука, начищенные туфли тонули в мелкой гальке, но казалось его совсем не заботили подобные мелочи, – необходимо научиться владеть собой, чтобы малейший всплеск чувств не вызывал магическую бурю, способную уничтожить все в ближайшем окружении.

Я энергично кивнула, а потом подняла вопросительный взгляд – как?

Принц усмехнулся.

– На самом деле, это не так сложно. Честно говоря, я удивлен, что, будучи твоим покровителем, отец Ладислава не научил этому.

Да уж, неудобный вопрос. Совсем не было желания посвящать Кристаина, что в этом мире я практически младенец.

– Видимо, я никчемная ученица, – буркнула под нос, стараясь отшутиться.

– Уверен, что это не так.

Кристаин подошел, ободряюще потрепал меня по плечу и отступил на пару шагов.

– Прежде всего представь, что тебя, твои чувства, желания отделяет от внешнего мира прочный и непроницаемый панцирь. Представила?

Я изо всех сил постаралась представить, как по коже растекается прозрачный, как вода, и упругий «комбинезон», как у женщины-кошки. Сил на это ушло достаточно, потому что мой «комбинезон» все время стремился расползтись в самых неожиданных местах. Но вот, наконец, все получилось.