—

У глотки твоей, скрутила совсем.

Загнали к Алеппу наши войска,

В когтях ястребиных имам Гусейн.

Второй вестник печали

Увы! Рассеки мне грудь! Поспешай!

Фатьма, за тебя свою жизнь отдам!

О Гасан, Гусейн, о горе мне – вай!

О Гасан, Гусейн… вай, вай! Увы! Джан!

Госпожа, вай, вай!.. Лишиться бы глаз, – вай!

За лицо твое умереть тотчас! – ах!

Нам голову – вай! – снесли. Обрушься, небо, на нас! – вай!

Имама, увы, увели! Спасайтесь!.. Аллах!.. Джан!

Ослепнуть бы мне!., вай!.. Издохнуть бы мне – вай! Вай!

Померкни, мой день! Разверзнись, земля! – вай! Вай!

На помощь! Сюда! Увы нам! Свет наш погас!

Мать и дочери

Мать

Увы! Что за весть? Увы! Что за речь?

Несете огонь, – мой очаг разжечь.

Отсохни язык, принесший ту весть!

Развалился дом у юных невест.

На свет мой, на жизнь, на голову – прах!

Ах, черные дни! Нет силы терпеть!

Как быть мне? В каких утонуть волнах?

В чью дверь постучать, в чью руку смотреть?

Творец отвернулся. Ах доля моя!

И зачем ноги не сломила я!

Пресекся мой дым, потемнел свет дня,

На горькой земле кто ж проклял меня?

Вай, все я отдам за намаз твой, имам!

За ладонь Али свою жизнь отдам!

Умру я за праведный лик твой, джан!

Лицо подстелю под ноги твои,

Сирот приючу, господин мой, джан!

О Гасан, Гусейн, – голова, гора!

Что отвечу им, душа моя? – вай!

Что обрушил ты нам на голову, джан!

Опалил сердца нам, о сокол джан!

Услыхать бы раз лишь голос твой, – ax !

Лицом к лицу прикоснуться, – ах!

Распластать бы душу у ног твоих!..

Вдохну лишь тебя, – и да стану прах!

О, имама сын о светлых крылах!

Царь мира, тебя возлюбил аллах,

Рука на земле, рука в небесах, —

На горы мечом нагоняешь страх!

Весь мир, ага джан, ты поверг к стопам.

Покорил ты тьму народов и стран!

И горы, шаг лишь слышали твой,

Дрожа, склонялись ниц головой.

Моря и земля, твой услышав глас,

Покорно к тебе являлись тотчас.

И тучи, дрожа при взгляде твоем,

Ширяли крылом, и гремел в них гром.

Ты топал ногой – земли глубина

Мертвела от страха – потрясена.

Ах, солнца глава тебе отдана,

Тебе власы подстелила луна

Тебя приняла небес вышина —

Сиротствуем мы, нам печаль одна.

Кому же теперь подчинится мир?

Под чьею же сенью найти покой?

Истомился мир, одинок и сир,

Ведь руку его ты держал рукой.

Кааба и Мекка в грудь себя бьют.

Слезы – и море и суша льют,

Землю на темя сыплют, горят,

Имя твое повторяя, дрожат.

Возьму, поведу я твоих сирот —

Пойду, утоплюсь! Со светом прощусь!

Покинуты мы. Наше сердце – лед.

На горестном свете что меня ждет?

Иного царя-владыки мне нет,

Ты – солнце, луна, венец мой и свет!

Все рушилось! Мне лишь сидеть совой.

Рыдать над горькой своей головой.

Убьюсь – кто ж примет детей твоих?

Заколюсь – как быть твоим сиротам?

Кто им даст молока, кто вырастит их?

Коль груди отрежу, так что ж им дам?

От плача мои ослепли глаза,

И печень и сердце прожгла слеза

Ах, раз лишь один в твой лик заглянуть,

А там – хоть тысяча лезвий в грудь!

Ущелья и горы пускай падут,

Меня погребут, меня поглотят,

О лишь бы одной не скорбеть мне тут, —

Исторгнись, душа, разверзайся, ад!

Вы, дочки мои, теперь без отца

Кто обнимет вас, согреет сердца?

Ах, кто вас полюбит, кто сбережет?

Осталися вы без ласк и забот!

Ах, где глаза, чтобы видеть вас?

Рука, чтоб ничем не обидеть вас?

Уста, чтоб лелеять и нежить вас,

Своим поцелуем утешить вас?

Засохло до дна ваше море – вай!

Ушел отец, не сказал ничего.

Оставил детей своих в горе – вай!

А где ж он?

Где мне искать его?

Изранено сердце, горит огнем.

О дети, у вас господина нет.

Разрушен наш дом, развалился трон, —

Ах, кто вам теперь промолвит привет?

Гусейн мой, жизнь за тебя отдам!

Ты сжег мне сердце, – лежит золой.

Ненаглядный мой, – кто поможет нам?

Ах, если бы взял ты и нас с собой!

Дочери

Ах, мать и отец мой родимый – вай!

Где отец? Когда ж он вернется? – вай!

О, где ж он? Мать, ненаглядная! – вай!

Не плачь, не рыдай! – О свет ты наш, – вай!

Хоть в плен нас отдай! Брось в воду нас – вай!

Ах, вечер придет, прояснится день.

Но кто ж ввечеру нам откроет дверь?

Кто ж будет приветствовать нас теперь?

О отец мой джан, о родитель – вай!

Ах, очи, на мать наглядитесь – вай!

Наш отец – калиф – не придет сюда,

Не молвит ласковых слов никогда.

Он гневен на нас, он исчез из глаз,

Не увидит он ни дома, ни нас.

А куда ушел – не сказал того.

Ах, чем мы могли прогневить его?

Ослепил бы нас – чтоб мира не зреть,

Ах, зарезать нас он мог бы велеть, —

Ястребам степным, воронью на снедь!

Спалил бы он нас, иль предал мечу!

Ах, отдал бы нас во власть палачу!

Увели отца, – я за ним хочу!

Ужель не придет? Разлюбил сирот?

Ужель нашу скорбь отец не поймет?

Мы здесь рыдаем – он