– Но я не знала, что ты выслала сто заявлений насчет работы.

– Так это пустяки. Однажды я сказала тебе, но ты даже не промолвила «ага».

– Не помню. Когда это было?

– В прошлом году. Во время летней сессии.

– Наверно, я была чем-то взволнована или расстроена.

– Ты вечно чем-то взволнована или расстроена, – заметила без всякого ехидства Эва. – С тобой вечно что-то случается. Рафал уходит, возвращается отец, мама ищет спутника жизни, Губка не то прописывает, Ирек грубит, потому что ему грозит двойка. Сама видишь.

– Ну, а в кафешке, за пивом?

Эва с жалостью посмотрела на меня. И совершенно справедливо. Кому охота в пивной слушать про рассылку резюме? Ну, может, Иоле. Я почувствовала себя полной свинюхой. Я с каждым пустяком несусь к Эве, а она в одиночку борется с жизненными трудностями.

– Да успокойся ты, Малина, – урезонила она меня. – Мои поиски работы тебя занимают больше, чем меня саму.

– А на что ты будешь жить?

– Пока я даю уроки, на этой неделе последние перед каникулами.

– А дальше?

– Может, ты переедешь ко мне? Сэкономишь четыре сотни.

– А ты?

– Буду платить половину того, что сейчас. Как-никак лишних сто злотых в кармане останется.

– Ты это серьезно?

– Я уже давно собиралась предложить тебе.

– А если у тебя пойдет на лад с Томском?

Эва вдруг как-то погасла. Видимо, результат гадания.

– Как у вас идут дела?

– Да никак, – передернула она плечами. – Завтра у нас последнее занятие по химии. Вот и все.

– Ты его любишь? – Дурацкий вопрос. – Тогда борись.

– Но не могу же я его соблазнять. Это было бы неэтично.

– И что ты собираешься делать?

– Подожду развития событий.

– А если развития не будет?

– Что ж, это тоже какое-то решение.

Может, она права. Может, не стоит бороться с судьбой? Возможно, главное в жизни – принимать все, что она нам несет.

Вот только я так не могу.

28.06. Уф-ф, сегодня удалось сделать два дела. Во-первых, договорилась с хозяином квартиры. Сказала ему, что через месяц съезжаю. Раз уж Эва хочет меня приютить.

– Без проблем, – улыбнулся он. – Найдите кого-нибудь вместо себя – и порядочек. Я на все согласный. Лишь бы счета сходились.

Впереди у меня целый месяц. Найду.

А второе дело – перенос защиты на сентябрь. Руководитель, прочитав мое заявление, заканючил:

– Пани Малина, и это за неделю до защиты? У меня на сентябрь были серьезные планы.

Как же, знаем: три недели поваляться на пляже на Канарах.

– Я, разумеется, могу и сейчас, но гадалка мне не советует.

– И вы, образованный человек, верите в гадалок?

– А почему я не должна верить? Гадалка – это не единорог, не гном.

– Ну, если вы еще скажете, что верите в единорогов, то окончательно сразите меня.

– А потом, – не отступала я, – это не какая-нибудь первая попавшаяся гадалка, а моя бабушка.

– О, тогда это все в корне меняет, – не без ехидства заметил руководитель. С минуту он смотрел на мое заявление. – И что интересного сказала вам на этот раз ваша бабушка-гадалка?

– Что я должна перенести срок защиты, иначе кто-то умрет, – соврала я.

– Кто-то из вашей семьи?

– Нет, в казенном доме, то есть в институте. Умрет в дальней поездке.

– А какие-нибудь подробности она сообщила?

– Только то, что у него темные волосы и ему грозит внезапная смерть далеко от дома. На острове. Поздним летом.

– Действительно, лучше не рисковать. – И руководитель быстро начертал «согласен». – За себя я не беспокоюсь. Я думаю о безопасности других, моих коллег, преподавателей, докторов.

– Разумеется, – закивала я. – Я была уверена, что пан профессор проявит понимание.

– В таком случае, коллега Малина, будущий магистр, до встречи в сентябре.

2.07. Пришла с очередной идиотской встречи насчет работы. Я отыскала объявление, что фирма ищет переводчиков с английского. Встреча ровно в двенадцать. Я едва успела отпечатать CV. Запыхавшись, вбежала в зал. Там собралось чуть меньше двух десятков человек. Сидим, недоверчиво поглядываем по сторонам. Интересно, кому повезет? Ровно в двенадцать в зал вошла высокая блондинка. Обвела нас начальственным взором. Многозначительно кашлянула, дабы прекратились перешептывания, и объявила:

– Приветствую всех собравшихся. К сожалению, наше предложение уже неактуально. На вчерашнем кастинге мы отобрали двух переводчиков. Но – попрошу тишины – мы предлагаем вам работу не менее и даже более привлекательную. А именно продажу эксклюзивного отдыха для состоятельных жителей этого города.

– Обычная вербовка клиентов? – поморщилась девушка, сидящая у окна.

– Не вполне так. Продажа. Приглашаю всех в TV-зал. А вас благодарю, – обратилась блондинка к той девушке. – Наши ассистенты должны иметь высокий класс.

– Как я понимаю, подобный вашему, – улыбнулась девушка и вышла из зала. За ней последовали две ее подруги.

– Очень хорошо, – заметила блондинка. – Такие здесь не нужны. Кто-нибудь еще желает покинуть этот офис? О'кей. В таком случае пройдемте в TV-зал.

Мы втиснулись в небольшую темную комнатку. Блондинка включила видик и пообещала вернуться через час. Мы остались одни. На экране появилась надпись «Добро пожаловать в рай!». Фон – большой бассейн, а в центре сорокалетний лысоватый мужичина, развалившийся на прозрачном матраце. Он допил коктейль, страшно шумно его всасывая, и начал рассказ. С первых же слов его заглушил диктор.

«Вы мечтали об отдыхе в настоящем раю? – читал диктор. – О финиковой пальме, небывалых коктейлях и длинноногих сексапильных девушках в бикини?»

Мы увидели трех смеющихся и виляющих задами шлюшек.

«Мечтали об отдыхе у океана, о дансинге в фантастических ночных клубах? Это все может быть твоим. Так долго, сколько тебе потребуется. На пять, восемь и даже на десяток лет. Это факт! Гарантируется только в «Fun Holidays». Только у нас и только сейчас. Если ты закажешь бунгало в раю сейчас, получишь десятипроцентную скидку».

Потом на экране появилась топорная золотая надпись «Счастливые перемены». Надпись исчезла, и мы узрели счастливцев, которые соблазнились чудесным предложением «Fun Holidays». Каждый из них, стоя в бассейне, деревянным голосом диктора рассказывал, как здорово изменилась его жизнь, после того как он снял бунгало в раю. Сильней всего она изменилась у тех, кто снял его сразу и минимум на «десяток лет».