— Больше ничего.

— Не может быть…

Издав тихий смешок, он расслабляется, и повторять контуры его тела становится в разы легче.

Ладонью накрывает мою ягодицу, и я догадываюсь, что он смотрит в потолок, в зеркало. На мне нет ничего, кроме обуви, думаю, ему есть на что посмотреть, но это тоже не сильно заботит, он уже и так все видел.

Я поднимаюсь и опускаюсь вместе с его грудью, когда делает глубокий вдох.

— Самое интересное здесь — это ты, — произносит беззаботно.

Улыбнувшись, я кусаю его под ключицей.

Кирилл играет с моими волосами, которые находятся в совершенном бардаке. Отыскав за ухом шрам, проводит по нему пальцем, спрашивая:

— Понравилось?

— Мне нравятся все твои идеи… — произношу то, что уже говорила ему однажды.

Прижавшись к моей макушке носом, он шепчет:

— Если сама что-нибудь придумаешь, только скажи…

Смеюсь, чувствуя, словно за спиной прорезаются крылья. У меня нет идей, но вдруг кажется, что до этого недалеко! Еще ближе до того момента, когда без его присутствия в моей жизни я просто не смогу жить. Я не смогу уже сейчас…

Приподнявшись, смотрю в его лицо.

Кирилл медленно моргает и ложится удобнее: забрасывает за голову руку, на которую оба опираемся.

— Это твои планы на будущее? — спрашиваю его.

— Что именно?

— Я не знаю… это место? Этот проект…

— Наверное… — отвечает. — У меня еще есть время подумать. Здесь нужно дохрена работы, а я никогда ничего не строил под себя.

— Тебе хотелось строить под себя?

Его улыбка становится кривоватой.

Достав из-за головы руку, он заправляет мне за ухо выбившуюся из прически прядь и говорит:

— Нет… но идея нравится мне все больше.

Смотрю в его глаза, чувствуя острую радость от того, что он не ставит меня перед выбором. Не заставляет менять свою жизнь, чтобы следовать за ним, куда укажет, ведь он не из тех, кто сидит на месте, а я… боже, с меня скитаний давно достаточно…

Мой собственный кусок пространства — это то, о чем я всегда мечтала, и теперь он у меня есть, но я уже знаю, что без этого мужчины в нем будет дыра. Она была там всегда, просто я научилась ее не замечать.

— Ты останешься на ночь? — спрашиваю. — С нами.

Мне не стыдно, даже если он понял — целый день я только и делаю, что прошу его об этом. Я хочу этого так сильно, что мне плевать на стыд.

— Еще один завтрак в отеле, и я просто сдохну, — отвечает.

— Я думала, тебе нравится их меню, — говорю со смехом.

— Меню у них паршивое, — произносит с ленивым весельем.

Я трачу время на то, чтобы привести себя в порядок, используя умывальник в туалете. Зеркала в нем нет, но мне было достаточно отражений, чтобы понимать — спасти меня может только душ.

На улице темно, когда выходим из здания. Ночь здесь безумно свежая и тихая. Я топчусь на крыльце, пока Кирилл возится с замком, подсвечивая его телефоном. Фонари работают, но они очень редкие, а тишина вокруг такая, что слышен каждый шорох. Я не помню такой тишины уже черт знает сколько времени.

Кажется, его бизнес-идея мне и самой нравится все больше. Я почти в нее влюбилась.

По дороге домой я набираю Степу, предупреждая о том, что скоро буду. Тишина у него на заднем плане говорит мне о том, что Леон спит. Если бы это было не так, я бы уже знала, но племянник ни разу за весь вечер меня не побеспокоил.

Степа появляется в прихожей раньше, чем Кирилл успевает закрыть за собой дверь моей квартиры. Ирония во взгляде племянника говорит мне о том, что и так знаю — я слишком дерьмово привела себя в порядок. Чем я занималась буквально час назад даже дураку будет понятно, и со стыдом я прячу глаза, говоря:

— Это Кирилл…

— Степа, — откашливается наша нянька.

Бросив на него взгляд, вижу легкое смущение, с которым он в конце концов решается протянуть руку. Кирилл принимает рукопожатие, говоря:

— Очень приятно.

Легкий прищур, с которым он Степу изучает, заставляет меня прикусить губу.

— Ну, я тогда погнал… — объявляет племянник.

— Спасибо за помощь, — Кирилл выпускает его ладонь и освобождает дверной проем, подходя к комоду.

— Кхм… не за что… — суетясь, Степа сует ноги в кроссовки и подхватывает с пола рюкзак.

— Если нужно, можешь остаться… — говорю тихо, кладя руку ему на локоть.

Бросив быстрый взгляд на моего гостя, бормочет:

— Не нужно. Пока. Позвоню как-нибудь…

Прихватив свой шлем, он быстро испаряется, а я смотрю на Кирилла, который со смешком замечает:

— Догадливый.

Глава 40

Маша

С тех пор, как он вернулся в город, все мои дни немного сумасшедшие, и этот не исключение, но даже усталость не может заглушить вихри в животе, когда Кирилл забирает спящего Лео из моей постели и несет в детскую комнату.

Я предупредила его о том, что утром сын все равно окажется с нами, и эта новость вызвала у его отца улыбку еще в машине.

Тихий глубокий вдох Лео тонет где-то на груди Кирилла, крошечные стопы безвольно болтаются.

Я кусаю губы, наблюдая за тем, как минуту Кирилл просто держит его на руках, остановившись рядом с детской кроваткой. На подоконнике горит ночник, и еще пару секунд Кирилл тратит на то, чтобы осмотреть комнату. Игрушки, мебель, всякие мелочи. Все то, что составляет маленькую жизнь Леона, ведь для счастья ему нужно совсем немного. Любовь, забота и внимание.

— Его ты тоже этому учишь? — понизив голос до хрипловатого шепота, спрашивает Кирилл.

— Чему? — обнимаю себя руками, стоя на пороге комнаты.

— Видеть вокруг прекрасное.

— Это он меня учит…

— Сомневаюсь, что тебя нужно этому учить, — бормочет, прежде чем опустить Леона в кроватку.

Склонившись, он целует его лоб, и сын продолжает сопеть, перевернувшись на бок в своей полосатой пижаме.

Кирилл бесшумно пересекает детскую, его взгляд вонзается в мой, пока делаю шаги назад, отступая из комнаты в коридор.

Не знаю, о чем он думает в эту секунду, что именно делает его взгляд таким чертовски наполненным, сама я, встречая этот напор, думаю, что о жизни Кирилла Мельника чертовски мало знаю, и во мне есть страх ответственности, ведь я заставляю его менять свою жизнь, подстраивать ее под нашу с Леоном.

Я не просила, он выбрал это сам! Принял решение. Меня терзает страх того, что у него не выйдет, что ему надоест. У нас не выйдет, ведь мы не