— Это не глупости! Это древний и священный ритуал. Это восстановление справедливости! Возмездие, если хочешь! — маму несло.

Но… что за зацикленность?!

— Мам, первое — мы пара, второе — Добровольский мне жизнь спас вчера! И не в первый раз. Ты должна быть ему благодарна. Или тебе безразлично, что меня едва не убили? — захотелось даже топнуть ногой от ярости. Волчица внутри и вовсе замерла от потрясения.

— Твоей жизни ничто не угрожало…

— Ага. Я вчера это заметила, — перебила я родительницу, с горечью вспоминая все, случившееся накануне. А также полученное ранее ранение в плечо. И тут… осознала услышанное!

— Погоди! Откуда такая уверенность?

Резко обернувшись, отчего перед глазами все поплыло, уставилась на мать.

— Расчет был на то, что он ввяжется в драку и пострадает. Важно было ослабить наследника белых.

Ух! Так она всерьез.

— Мама… — и внезапно замерла, сообразив: — Нас все слышат?!

— Нет, — качнула головой родительница. — Специально разбудила тебя для разговора, когда медведи ушли.

— Тогда, — и я с самыми решительными намерениями разобраться в происходящем, а если надо, то и образумить родню, уселась в кресло, — объясни мне все! Зачем запланирован какой-то обязательный бой?

О том, что он должен состояться между нами, упоминать не стала: никто не заставит меня пойти на такое.

— Лена, — мама, с самым предвкушающим видом устроившись в другом кресле, явно собиралась меня поразить. И у нее были все шансы! — Пора тебе осознать собственную значимость. Ты не просто бурая волчица. Ты — единственная наследница крови Изначальных. Ты — наша принцесса, та, кому присягнут все волчьи кланы.

Да ну, так уж и присягнут?.. Силенок моих маловато. А еще я та, кто неизлечимо болен по вине все той же крови. И потому — обречена на бесславный конец. Так что взгляд мамы отличался нездоровым оптимизмом.

— Про наследницу я слышала, — стараясь сдержать собственное возмущение, спокойно возразила в ответ. — От Андрея и от медведей. Всерьез это не воспринимаю. Более того — и намерений объявлять себя наследницей не имею. Мама, повторяю — я лично признаю власть клана белых волков и против своей пары (пусть и временной!) не пойду.

— Ты просто не знаешь всей правды! Но я расскажу! Проклятые альбиносы-мутанты вероломно захватили право считаться Сильнейшим кланом. Они попросту методично и безжалостно уничтожили всех, в ком была кровь Изначальных. Ты представляешь себе? Всех!

— Всех? — с учетом «бонусов», даруемых этой кровью, удивительно, что было вообще кого уничтожать. — И много их было? Уничтоженных?

— Твоя бабушка! И еще один потомок древнего рода, волк из семьи Дубовских. Единственный, кто избежал смерти, твой отец! Ему помогла моя семья, дав возможность сбежать, обрести убежище на землях хранителей. Но цена, заплаченная моей семьей за эту помощь, оказалась неимоверной. И у меня есть право ликовать сейчас! Я наслаждаюсь победой.

Я лишь поморщилась. Мама была не похожа на себя. Вероятно, взлелеянная обида и ненависть к белым, пронесенные ею через всю жизнь, исказили ее восприятие жизненной реальности. Как можно всерьез говорить о какой-то победе? Внезапно осознала, что смотрю на родительницу взглядом постороннего человека. И вижу женщину, достойную жалости и сочувствия!

— Знаешь, не нам, оборотням, пенять на жестокость. Сильный побеждает слабого — в этом смысл нашей жизнеспособности. Белым стоило немного подождать и исчезли бы и эти жалкие крохи когда-то великой крови. Представители Изначальных выродились. И факт моего существования — роковая ошибка! (О том, что рассказал мне Макс, промолчала. Пусть эта ошибка была создана намеренно, это ничего не меняло!) Она лишь немного продлила агонию. У потомков Изначальных нет шансов вернуть власть. Потомок один — это я. И я обречена.

— Нет!

Мама даже вскочила на ноги.

— Я о болезни, — решив, что была неверно понята, я решила выразиться конкретнее. — Она исключает для меня возможность иметь потомство. На мне все и закончится.

Душу вновь накрыло ощущением скорби. Бурая внутри жалобно заскулила.

— Ты ошибаешься! — голос мамы звучал торжественно. — У тебя будет потомство. Более того — ты обязана его иметь. Обязана сохранить преемственность власти истинными наследниками.

Вздрогнув, в потрясении уставилась на родительницу. Возможно, я не все знаю? И болезнь не так неизлечима?..

— Но… как? Ведь преждевременное старение…

— Присуще только самцам! — в голосе мамы было ликование. — Все элементарно: пришло время среди волков установить матриархат. Были в нашей истории случаи, когда во главе стаи вставала самка! Поэтому и наследование власти будет происходить по женской линии.

У меня от шока даже дар речи пропал.

— А… что с родившимися мальчиками? Безразлично наблюдать за их скоротечной жизнью?

— Уничтожать сразу, избавляя их от мук, а правящий род от позорного примера!

Теперь на ноги вскочила и я, ощущая внезапную дурноту. Во рту появился противный медный привкус: вероятно, я прикусила клыком губу, стараясь сдержаться. И мама еще считает действия белых волков вероломными и жестокими?! Загрызть слабого детеныша — это очень по-звериному, но мы все же не звери!

И еще, вдруг вспомнились рассказы о моем старшем брате, о гибели которого никто доподлинно ничего не знал. Я отчетливо поняла почему.

— Мама, — голос дрожал, — я не верю своим ушам! Как ты можешь предлагать подобное? Ты… Только представь себе — самому уничтожить своего детеныша!

Мама странно вздрогнула и, закрыв лицо руками, безвольно осела в кресле.

— Это ради преемственности власти! Права наследия слишком важны… — ответ, озвученный шепотом, показался мне жалким и безнадежно фанатичным.

А еще подумалось: не гибель ли моего брата ради «преемственности власти» так трагично сказалась на разуме моей матери? Я отчетливо поняла, что многое для нее словно застыло, навеки исказившись в неверном свете. И это тоже было жестоко, то, что сделали с ней, лишив первого же волчонка.

«Уговорить меня на подобную участь? Никогда!»

— Кто… кто придумал все это? — не верилось, что такие чудовищные идеи могли родиться в голове моей тихой мамы.

— Семья твоего отца. Лена, я очень любила Григория Волконского. Мы выросли вместе. Вернее, выросла я, а он… состарился. И ты не представляешь себе, что я испытывала, понимая, что он угаснет еще до того, как я войду в пору готовности к материнству, до того, как он сможет претендовать на меня.

Я слушала молча, не отводя от мамы пристального взгляда. Не перебивая и всеми силами скрывая эмоции. Но все яснее понимала: я лишь средство, не плод любви… Медведь сказал мне правду.

— Гриша… он не мог смириться с исчезновением Изначальных. Он так гордился их кровью, отказывался признать их вырождение, боялся, что белые волки уничтожат его в любой момент. И именно в матриархате видел для Изначальных шанс. Он умолял меня повязаться с ним, надеялся, что моя сила унаследуется вместе с его кровью. И я согласилась, едва достигнув половозрелого возраста, еще до официального разрешения участвовать в боях и принимать ухаживания самцов клана.