— Есть. У Филина, недостроенная... Гугуцэ недалеко турбазу снимает, дом большой... Пятьсот баксов в месяц...

— Меня цены не интересуют. Кто там живет?

— Кочегар. И из пацанов, если кто отдыхает...

— Иди звони... Скажи, клиента привезем скоро...

— Печку готовить? — деловито осведомился Горыныч.

— Не надо...

Денис присел рядом со связанным сантехником.

— Слышь, мужик, ты выпить любишь?

Сантехник опасливо кивнул.

— А хочешь дней пять попить в хорошей компании?

Пленник кивнул гораздо более заинтересованно.

— Вот и славненько. Давай поднимайся, я тебя развяжу...

— А не обманете? — спросил канализационщик, выплюнув кляп.

— Отвечаю, — Денис развязал ему руки. — У тебя семья есть?

— Не...

С улицы вернулся Горыныч.

— Там Циолковский с Антифашистом отдыхают. Обрадовались, им третьего к покеру не хватает. Печник не умеет...

— Ты в покер играешь? — Рыбаков пнул ногой люк. — Сантехник утвердительно затряс головой. — Ну, если там Циолковский, я спокоен. Кто любит выпить, с Андрюхой не расстанется.

Так оно и вышло.

Когда «эксплорер» Горыныча подкатил к базе, ворота уже были гостеприимно распахнуты. Циолковский сноровисто извлек сантехника из машины, снял повязку с глаз и сразу вручил стакан. Все, гостя не выпустят минимум неделю, да и на своих ногах он уйти явно не сможет.

— Хорошо получилось, — сказал Садист. — А то где бы мы другой вход искали?

Ксения задумчиво покачала головой.

— Если все так просто, то получается, что по теплотрассе можно попасть куда угодно.

— Верно, — Денис сидел на диване, по-турецки скрестив ноги, — где есть жилые дома или вообще здания, то да. Схемы только доставать сложно. Если есть военные или спецобьекты, то не дадут. Центр города тоже вряд ли... По идее, схема коммуникаций — это закрытая информация.

— Музеи — это спецобъекты?

— Думаю, да.

— Плохо.

— Так, Ксюш, бомбить их без толку. Все до нас растащили. Там просто труба — не меньше половины картин уже копии, разворовывать еще в шестидесятых годах начали... Самые известные — конечно, подлинники, а шелупень всякая — малые голландцы там, экспрессионисты, импрессионисты — почти все подделки. Вон у Толяна на даче этюд Моне висит. По каталогу — в Русском музее должен быть. И еще десяток картин. Так у Толяна — точно настоящие, а в музее — копии. А в запасниках совсем мрачно — там часто описи нет, сами не знают, что хранят... Ящики наставлены, а что в них...

— А где запасники обычно?

— В подвалах, где ж еще...

— Ну и?

— Что ну? Думать надо... Мысль, конечно, здравая, государство не обеднеет. Если уж брать, так только то, чего не хватятся и продать с выгодой можно... Только в музеях охрана. А если там датчики объемные, в подвале? Или инфракрасные лучи?

— Очень я сомневаюсь... Если там, как ты говоришь, бардак, то в подвалах этого быть не должно...

— Тоже верно, — Денис задумчиво полистал пухлую записную книжку, — надо повспоминать, где что слышал... Конкретный объект нужен... Стой, мне отец говорил, что в Казанский собор после революции много всякого хлама свезли, в подвалы, и с тех пор не трогают.

— Ну и что?

— А то, что там музей атеизма располагался... Значит, вещички из церквей тащили и то, что к религии отношение имеет...

— Так, уже теплее...

— Казанский совсем развалился, денег у них нет, атеизм прикрыли... Но это — центр города, совсем не гут, даже, я бы сказал, совсем не зер гут.

— Почему?

— Терроризм, то-се... Спецслужбы пасти могут. В сам музей устраиваться на работу толку нет, можно дворником где-нибудь по соседству...

— Давай, дорогой, лошадей не гнать. Ты узнай сначала, что и как в смысле ценностей, а потом уж решим...

— Так, узнавать будешь ты, — решил Денис, — есть у меня мужик один знакомый, искусствовед. Фанаберии[71]хоть отбавляй... Тебе надо к нему подкатить, типа, журналистка, о музеях Питера пишешь... Даже контакт есть — у него друг в Штаты уехал год назад, вот от него и представишься... Он в каком-то комитете по культуре работает, сейчас телефон посмотрю.

— Молодец. За что я тебя люблю, так это за твою милую непосредственность — надо музей ограбить, значит, способ ищешь. Не задаешься вопросом, а хорошо ли это...

— Денег срубить — это всегда хорошо. Между прочим, ты первая начала... У тебя тоже один ответ: доллары в чужих руках — это оскорбление лично тебе.

— Жизнь такая, милый, — проворковала Ксения.

— А кто спорит?

— Нашел телефончик?

— Вот... Ты когда двинешь?

— А сейчас и поеду. Время — час дня, с улицы позвоню, если он на месте — сегодня и возьму интервью.

* * *

Следователь Выборгского отдела Султанов пришел к заместителю прокурора района Воробейчику, доложил о находящихся в производстве делах и получил от него ценные указания по психиатрической экспертизе свидетеля. Воробейчик совершил столь странный поступок, руководствуясь исключительно личными мотивами — свидетель, Дмитрий Огнев, достал его до печенок своими заявлениями.

По закону Огнев был прав — бравые менты сделали у него обыск, вывезли все имущество, долго мурыжили с дурацким уголовным делом, наконец прекратили его за отсутствием состава преступления, и тут оказалось, что из арестованных вещей уцелела только половина. Куда делись портативный компьютер, музыкальный центр и двадцать две из двадцати четырех тысяч изъятых в качестве вещдоков долларов, никто «не знал». Огнев озверел и начал писать жалобы. Воробейчик был вынужден прикрывать своих сотрудников еще и потому, что коммерсант, попытавшийся с помощью уголовного дела «наказать» Дмитрия, был его дальним родственником.

Зампрокурора по надзору за милицейским следствием был человек недалекий и решил, что психиатрическая экспертиза должна напугать Огнева, показать «возможности давления» и заставить его отказаться от продолжения эпопеи с заявлениями. Султанов был знаком со «свидетелем», даже проводил пару доследований по его делу, но Воробейчику не возразил. Следователь устал от заявителя. Копаться в том бреде, что представляло собой уголовное дело, не хотелось.

Единственное, чего не учли «гиганты мысли», так это того, что своими действиями они спровоцировали Огнева на адекватный ответ.

* * *

Шестерка «неуловимых» собралась для окончательного обсуждения предстоящего действа. В квартире громоздились баллоны с закисью азота, скейтборды, стояли насос и аккумуляторы. Хорошо, что здесь никто не жил.