– А вы в яичницу ничего не подложили? – спросил он. – А то ведь ох как пожалеете!

– Разумеется, нет. И не думала об этом. Это же не то, что делаешь каждый день. Да я и не разбираюсь в ядах, просто случайно услышала именно про ревень.

Он внезапно вскочил – так резко, что отлетел и упал стул, на котором он сидел. Нита заметила, что вина в бутылке почти не осталось.

– Ключи от машины!

Она на секунду замешкалась с ответом, соображая.

– Ключи от машины. Куда вы их положили?

Да, это может произойти. Как только она даст ему ключи, сразу и произойдет. Может быть, сказать, что она умирает от рака? Нет, глупо. Это не поможет. Смерть от рака в будущем не мешает ей сегодня рассказать про него полиции.

– Я никому про это не говорила, – сказала она. – Только вам.

Черта с два все это поможет! Он, скорей всего, просто не понял того преимущества, которое она ему дала.

– Пока никто больше и не знает, – ответил он.

Слава богу! Он на правильном пути. Понял. А точно ли понял?

Может быть, слава богу.

– Ключи в синем чайнике.

– Где? Где этот хренов чайник?

– Последний вон в том ряду. Крышка расколота, поэтому мы его не использовали, а бросали туда…

– Заткнись! Заткнись, или я тебя сам заткну навсегда!

Он попытался засунуть руку в синий чайник, но она не пролезла.

– Ну, мать твою! – заорал он и перевернул чайник. Ударил им по столу, на пол полетели осколки синего фарфора, а вместе с ними – ключи от машины, от разных ящиков в доме, монеты и пачка купонов компании «Канадиен тайер»{44}.

– С красной веревочкой, – еле слышно сказала она.

Он раскидал валявшиеся на полу вещи ногой и поднял нужные ему ключи.

– Ну и что ты скажешь про машину? – спросил он. – Ты ее продала неизвестному. Правильно?

Значение этих слов дошло до нее не сразу. А когда дошло, комната поплыла перед глазами. «Спасибо», – хотела она сказать, но во рту было так сухо, что она сама себя не услышала. По-видимому, все-таки она смогла это произнести, поскольку он ответил: «Пока не благодари».

– Память у меня хорошая, – предупредил он. – Хорошая и долгая. Ты опишешь этого неизвестного так, что он на меня совсем не будет похож. Ты же не хочешь, чтобы они отправились на кладбище выкапывать труп. Помни, скажешь про меня хоть слово – и я про тебя скажу.

Она смотрела на пол. Не двигалась, не говорила, просто смотрела на разбросанные по полу вещи.

Ушел. Дверь захлопнулась. Нита стояла не двигаясь. Надо закрыть дверь на засов, но с места не сойти. Послышался звук мотора, потом стих. Ну что еще? Он такой дерганый, ничего не может сделать как следует. Снова пытается завести мотор. Еще раз, еще раз, еще раз – и двигатель заводится. Шорох колес по гравию. На дрожащих ногах она подошла к телефону. Да, сказал правду – гудка нет.

Рядом с телефоном стоял книжный шкаф. Здесь хранились в основном старые книги, не раскрывавшиеся годами. «Башня гордости» Барбары Такман{45}. Альберт Шпеер{46}. Книги Рича.

Вот еще книга. «Как приготовить фрукты и овощи на праздник: питательные и изысканные блюда, а также маленькие сюрпризы». Составила, приготовила и опробовала Бет Андерхилл.

Когда построили кухню, Нита сделала ошибку: стала готовить по мере сил, как Бет. Впрочем, долго это не продолжилось, поскольку Рич не хотел, чтобы что-то напоминало о прежнем, да и у нее не хватало терпения на все эти шинкования и кипячения на медленном огне. Но она запомнила несколько вещей, которые ее удивили. Например, про ядовитость некоторых хорошо известных и в основном доброкачественных растений.

Надо бы написать Бет.

Дорогая Бет, Рич умер, а я спасла себе жизнь, став тобой.

Но какое дело Бет до того, что жизнь Ниты спасена? Есть только один человек, о котором стоит написать.

Рич. Рич. Теперь она понимает, как же его не хватает. Как будто воздух отняли у неба.

Надо дойти до деревни. Там есть полицейский участок, позади мэрии.

И надо купить мобильный телефон.

Но она так дико устала, что не может ступить и шага. Сначала отдохнуть.

Ее разбудил стук в дверь, так и оставшуюся незапертой. Это был полицейский, но не из деревни, а из дорожной полиции. Он спросил, знает ли она, где ее машина.

Нита посмотрела на гравийную дорожку, где машина была припаркована, и ответила:

– Уехала. Вот где она.

– Вы не знали, что ее угнали? Когда вы последний раз ее видели?

– Должно быть, вчера вечером.

– Ключи оставались в машине?

– Да, наверное.

– Я должен сообщить вам, что случилась тяжелая авария. С участием одной машины, на шоссе, не доезжая Валленштейна. Водитель врезался в трубопровод и разбил машину всмятку. Но это еще не все. Этот человек был в розыске за тройное убийство. По крайней мере это последнее его преступление, о котором мы знаем. Убийство в Митчелстоне. Вам очень повезло, что вы с ним не столкнулись.

– Он ранен?

– Мертв. Мгновенная смерть. Получил по заслугам.

Затем последовала доброжелательная, но строгая лекция. Не оставлять ключи в машине… Женщины, живущие одни… В наше время никогда не знаешь…

Никогда не знаешь…

Думаю, отец взглянул на меня только раз. Да думаю, что и одного раза ему было достаточно.

В то время отцов новорожденных еще не пускали ни в то ярко освещенное, словно театральный зал, помещение, где являлись на свет дети, ни в палату, где лежали, сдерживая стоны или, напротив, заходясь от криков, роженицы. Мужья видели своих жен уже вымытыми, в полном сознании, прикрытыми пастельного цвета одеялами, – кто-то из женщин лежал в общей палате, другие – в палате на двоих или в отдельной. Моей матери выделили отдельную палату: это соответствовало ее положению в обществе, но дело было еще и во мне.