– Во, другое дело! – обрадовался он. – А крышка-то не нарезная. Штопор есть?

Она потянулась к ящику, но он вскочил и оттолкнул ее, хотя и не очень грубо.

– Ну-ну, я сам! А ты к этому ящику не подходи. Ух ты, сколько тут всего!

Он вынул ножи и выложил их на сиденье своего стула – туда, куда она не смогла бы дотянуться. Потом открыл бутылку штопором. Она оценила, каким жутким оружием этот штопор мог оказаться в его руках. Сама-то она ни при каких обстоятельствах не смогла бы им воспользоваться.

– Я сейчас встану, возьму стаканы, – предупредила Нита, но он не разрешил.

Сказал, что стакана не надо, и спросил, есть ли пластмассовый?

– Нет.

– Тогда чашки. Смотри, я слежу.

Она поставила на стол две чашки и сказала:

– Мне самую капельку.

– И мне тоже, – откликнулся он с деловым видом. – Мне же еще машину вести.

Однако свою чашку наполнил до краев.

– Не хотел бы я, чтобы какой-нибудь коп сунулся меня проверять.

– Свободные радикалы! – произнесла она вдруг.

– Чего?

– Это говорят про красное вино. Оно то ли разрушает эти радикалы, потому что они вредные, то ли создает их, потому что они полезные{43}. Не помню.

Нита отпила глоток, и ей не стало плохо, как она ожидала. Он пил, все еще не садясь.

– Смотрите, на ножи не сядьте, – сказала она.

– Ты надо мной не прикалывайся! – прикрикнул он.

Собрал ножи и положил их назад в ящик. Потом сел.

– Ты думаешь, я тупой, да? Думаешь, я неврастеник?

Она почувствовала, что ей дается шанс, и ответила:

– Нет, просто мне кажется, что вы никогда раньше не делали ничего подобного.

– Конечно не делал. Ты что думаешь, я убийца? Ну да, я их убил, но я же не убийца.

– Конечно, это большая разница, – сказала она.

– Еще бы!

– Я понимаю, что значит избавиться от обидчика.

– Кто понимает? Ты?

– Да. Я сделала то же самое, что и вы.

– Ты?! – Он отодвинулся вместе со стулом, но не встал.

– Не хотите – не верьте, – сказала она. – Но я сделала то же самое.

– Да ни хрена ты не сделала. Ну как ты убила?

– Отравила.

– Да что ты болтаешь? Хочешь сказать: напоила гостей своим сраным чаем, что ли?

– Не гостей, а одну женщину. И не чаем. С чаем все в порядке, он продлит вам жизнь.

– Не хочу я продлевать жизнь, если для этого надо пить такое дерьмо. Ну так что дальше: яд же найдут в трупе по-любому?

– Не всегда. С растительными ядами это не всегда так. Да и никто даже не подумал об отравлении. Она в детстве болела полиартритом, потом он стал прогрессировать, так что она не могла заниматься спортом, ничего делать, все время присаживалась отдохнуть. И когда умерла, никто особенно не удивился.

– А что она тебе сделала?

– Это была девчонка, в которую влюбился мой муж. Он собирался меня бросить, а на ней жениться. Сам сказал мне об этом. А я для него все делала. Мы с ним вместе строили этот дом. И, кроме него, у меня никого не было. И детей не было, потому что он их не хотел. Я научилась плотничать. На стремянки залезала, хотя боялась высоты. Он был всей моей жизнью. А потом собрался бросить меня ради этой бестолковой плаксы из учебной части. Мы с ним всю жизнь работали, а досталось бы все ей. Это что, справедливо?

– А яд откуда?

– Так он рос у меня прямо на огороде. Вон там. Там была грядка ревеня, осталась от прежних хозяев. В прожилках на больших листьях собирается отличный яд. Только не в стеблях. Стебли мы едим, они безопасные. А маленькие красные прожилки на больших листьях – вот они ядовитые. Я про это знала, но, честно говоря, не представляла, насколько сильный у них яд. Так что это было вроде эксперимента. Ну и все счастливо сошлось. Первое – муж уехал на конференцию в Миннеаполис; мог взять ее с собой, но начались летние каникулы, и она осталась в офисе, как самая младшая, вести дела. Второе – она могла быть не одна, мог еще кто-то оказаться рядом с ней. А главное – она ведь могла меня заподозрить. Но она решила, что я про ее шашни с моим мужем ничего не знаю, и продолжала разыгрывать из себя мою подругу. Я ее принимала у себя в гостях, дружили типа. Я рассчитала, что муж ей про наш с ним разговор ничего не говорил. Он вечно все откладывал, так что мне он о разводе сказал, чтобы посмотреть, как я это приму, а ей пока нет. Тут, конечно, можно спросить: «Так зачем от нее избавляться? Вдруг он еще передумает?» Но нет. Он бы ее уже не бросил. Да если бы и бросил, наша жизнь оказалась бы отравлена. Она отравляла мне жизнь, и потому я должна была отравить ее. Я испекла два пирожка. Один был с ядовитыми прожилками ревеня, а другой без. Ну, конечно, я пометила тот, который был без них. Приехала на машине в университет, взяла две чашки кофе и пошла к ней в офис. Там никого, кроме нее, не оказалось. Я сказала ей, что приехала в город по делам, проезжала мимо кампуса и увидела чудесную маленькую пекарню, которую муж всегда хвалил и за кофе, и за выпечку. В общем, я туда заскочила и купила пару пирожков и две чашки кофе. Подумала, как она тут сидит совсем одна, когда все разъехались на каникулы. А мне, мол, тоже одиноко, потому что муж в Миннеаполисе. Она вела себя очень мило и была мне благодарна. Сказала, что ей скучно здесь сидеть и столовую закрыли на лето, поэтому она ходит обедать в корпус естественных наук, а они там добавляют в кофе соляную кислоту, не иначе. Ха-ха-ха. В общем, мы славно поболтали.

– Я ревень ненавижу, – сказал он. – Так что со мной это бы не прошло.

– А с ней прошло. Была, конечно, вероятность, что яд начнет действовать слишком быстро и тогда она поймет, в чем дело, и ей успеют сделать промывание. Ну а если не сразу – так она на меня и не подумает. А я уже буду далеко. Так и случилось. Здание стояло пустое, и никто не увидел, как я вошла и вышла. Ну и разумеется, я знала там обходные пути.

– Значит, вы такая умная? Удалось смыться, не оставив следов?

– Так и вам удалось ускользнуть.

– Ну, я-то действовал без хитростей.

– Но вам было нужно так поступить?

– Еще бы!

– И мне это было нужно. Я сохранила свой брак. Он все равно бы потом понял, что она ему не подходит. Его бы скоро от нее тошнить начало. Еще та бабенка. Она бы стала для него обузой на всю жизнь. Он сам в этом убедился бы.