— Да. Я представлю вас к Почетной медали конгресса.

Шон торопливо сбежал к машине и оттуда радировал Джеку.

У Джека было неважное настроение. Количество сутенеров, задержанных и допрошенных членами спецгруппы, превысило все ожидания.

— Они, как вши, кишат, Шон.

— Плюнь, не обращай внимания. Поезжай лучше на Принс-стрит и арестуй хозяйку креольского ресторанчика Мамми Джонсон.

— Ладно. Только мне нужен для этого повод.

— Скажешь, что берешь ее за соучастие в убийстве. Она как такое услышит, сразу разговорится.

— Это подойдет.

Через полчаса Мамми Джонсон, высокая величественная смуглая креолка, уже сидела в комнате оперативников. Там же находились Шон, Джек и Джин Элфин, одна из двух женщин, входивших в состав спецгруппы.

Хотя Мамми держалась важно и уверенно, заговорила она сразу — так что на нее и давить не пришлось. Она знала, что ее сомнительные, с точки зрения «этих» копов, делишки не волнуют их: сводники интересовали убойный отдел только как свидетели.

— Бесси Жиро была моей подругой, — заявила Мамми. — Я знала, что Бесси нужны деньги, и старалась подыскать ей клиентов поприличнее.

— Итак, вы договорились с неким джентльменом, что Бесси встретится с ним вечером в пятницу? — спросил Шон.

— Верно.

— И кто же был этот джентльмен?

— Высокий, интересный, с культурной речью. Раньше я его никогда не видела. Он пришел ко мне в ресторан в отлично сшитом летнем костюме и заказал самое дорогое, что у меня было, — лобстера в пряном соусе и натуральный бифштекс на углях со спаржей. Кроме того, он попросил вино чуть ли не столетней выдержки. Ну, мы и разговорились. Он спросил, нет ли у меня охоты с ним встретиться. Я сразу поняла, о какой встрече он толкует, и едва не согласилась — уж такой он был холеный и ухоженный и так приятно от него пахло. Потом, правда, я сообразила, что пятница — самый занятой у меня день, когда мой ресторан делает половину выручки за неделю. Ну, я и сказала ему, что хотя сама с ним не пойду, на примете у меня есть хорошие девушки, которые с удовольствием скрасят ему вечерок. Он согласился. Тогда я назвала ему место и время.

В комнату вошла Джин с кофе, который потребовала Мамми.

— Значит, вы знаете, где они встретились? — спросил Шон.

— Конечно. В восьмом номере гостиницы «Голубая лагуна». Через два квартала от моего ресторана, в самом конце Принс-стрит. — Мамми глотнула кофе и поморщилась: — Вам, лейтенант, надо сделать своей помощнице внушение. Что за дрянной кофе она варит?

Джин не ожидала этого. Кофе она не варила, а нацедила его из стоявшего в коридоре автомата.

Шон подмигнул девушке: видала, мол, какие у нас бывают привередливые посетители! — после чего вновь переключил внимание на Мамми.

— У нас участок, а не ресторан, Мамми, поэтому жалобы на кофе я не принимаю. Зато предложу вам вот что: сейчас мы с вами отправимся к художнику, и он по вашему описанию нарисует портрет того самого ухоженного джентльмена, который… хм… встречался с Бесси. Как вы на это смотрите? После того как он закончит работу, я напою вас лучшим кофе в городе или чем-нибудь покрепче — это уж по вашему выбору.

— Очень мило с вашей стороны, лейтенант. Я согласна.

— Джек, — обратился Шон к напарнику, — быстро оперативную группу в «Голубую лагуну». А вы, Мамми, пойдете со мной, — сказал он свидетельнице.

— С удовольствием, лейтенант. — Мамми окинула оценивающим взглядом сильную фигуру Кеннеди, и глаза у нее затуманились.

— Джин!

— Слушаю, сэр!

— Тоже пойдешь с нами. Думаю, нам всем неплохо сейчас немного выпить.

Какое-то время она воздерживалась от еды, но без пищи, конечно же, существовать не могла. Когда голод становился невыносимым и ее охватывал вселенский холод и мучили голодные боли, она питалась крысами, которых подкарауливала у сточных труб. и коллекторов.

Разумеется, в городе существовали морги, но она не могла заставить себя приблизиться к ним.

Но вот в небе появилась полная луна, и ее охватило неодолимое желание выйти на улицу и наесться наконец всласть.

Настало полнолуние — время охоты.

Она выскользнула из дому и пошла по ночному городу.

В Париже, казалось, никто не спал. На набережной Сены прогуливались проститутки, пристававшие к прохожим. Мимо, поглядывая на женщин, проходили мужчины — докеры, студенты и подгулявшие торговцы.

Скоро она поняла, что, сама того не желая, тоже принимает участие в этом празднике продажной любви. К ней подходили и спрашивали о цене. Она слышала, как стучали сердца мужчин, разгоняя по венам горячую алую кровь.

Но нет, убить человека она не могла…

Пересилив себя, она пробралась в помещение Парижского городского морга, но свежих трупов в эту ночь там не оказалось.

— Прелестная девица, — обратилась к ней жрица любви, когда она снова оказалась на улице. — Пойдем со мной, и я покажу тебе, какие утонченные удовольствия существуют на свете!

— Нет, моя дорогая, утонченные удовольствия такого рода меня не интересуют. — Улыбнувшись, она удалилась от лесбиянки.

Через некоторое время она ощутила чье-то присутствие. Всмотревшись в темноту, она увидела дремавшего на земле у сточной канавы грязного пьяного старика.

«Пройди мимо, — сказал ей внутренний голос. — Этот человек пьян, грязен и жалок. Разве он не достоин сочувствия?»

— Какая красотка! — Неожиданно проснувшийся бродяга ухватил ее за подол платья. — Пойдем со мной, красавица. Ты немного развлечешь старого Франсуа.

— Отпустите меня!

— Ни за что! — Старик поднялся на ноги. — Ты подаришь мне свой кошелек и свою любовь.

— А что же я получу взамен?

— Жизнь!

Она покачала головой. Старик подошел к ней поближе и схватил за плечи. Она видела, как пульсировала вена у него на шее. И этот ублюдок угрожает убить ее! В этот момент она почти чувствовала его кровь у себя на губах.

Увидев, как у нее из-под верхней губы показались клыки, старик испугался и зарыдал. Внезапно ей стало жалко его, но не только это удержало ее от намерения убить этого человека и напиться его крови.

От него пахло чесноком, и от этого запаха ее желудок перехватило болезненным спазмом. Оттолкнув старика, она побежала от него прочь.

Она сама не заметила, как оказалась в предместье. В темноте послышалось чье-то шумное дыхание и странный звякающий звук.

Коровы!

Она вышла на поле, где они паслись. Через несколько минут выяснилось, что поле примыкает к большой бойне. Женщина наметила себе жертву. Корова грустно посмотрела на нее. Ох уж эти доверчивые коровьи глаза! Женщина продолжала смотреть на животное в упор. Через минуту или две корова закрыла глаза и покорно легла на землю. Нежно похлопав животное по шее, она вонзила в него клыки…