– А что началось?

– Он стал куда-то пропадать, к нему приходили какие-то люди, приносили книги, еще он просил Марину брать книги в нашей библиотеке… Создавалось впечатление, что он или ученый, или человек, к чему-то весьма серьезно готовящийся. Он постоянно что-то печатал на компьютере и вскоре перестал обращать внимание на Марину. Она в отместку переспала с одним из преподавателей университета, который помог ей перейти на другой курс, за что получила от Кирилла пощечину.

– А как же он узнал?

– А она сама рассказала ему и даже показала следы на теле…

– И что же было потом?

– А потом он стал священником в Троицком соборе, но продолжал встречаться с Мариной. Связь свою с ней он сначала тщательно скрывал, а потом предложил ей работать у него в доме в качестве кухарки. С ней случилась истерика. Она поняла, что он не любит ее и никогда не любил, а уж когда он женился на Тамаре – женщине немолодой, но основательной, которая хоть и не смогла родить ему детей, но все равно прочно вошла в его жизнь и стала ему настоящей подругой, – Марина пошла по рукам. Ей было уже все равно, с кем лечь в постель. Больше того, если раньше она делала это просто так, от тоски, то потом стала брать за это деньги, а уж потом и вовсе…

– Что значит «вовсе»?

– Она сказала, что ей нравится проводить время с мужчинами и что деньги ее теперь не интересуют.

– Деньги ей стал давать отец Кирилл? Но за что? Я слышала, он покупал ей драгоценности.

– Он основал свой фонд, у него действительно появилось много денег, якобы на восстановление церквей в Поволжье, но мало кто тогда мог предположить, что отец Кирилл занимается политикой! И если раньше он своими речами настраивал определенным образом толпу за или против того или иного кандидата в депутаты, я уж не говорю о губернаторах, то позже он открыто выставлял себя чуть ли не мессией, вы понимаете?

– Мания величия?

– Навряд ли. Думаю, это скорее методичное и неспешное выполнение чьего-то грандиозного плана, в жерновах которого погиб не только он сам, но и погубил Марину…

– Снова не поняла.

– Его убили по политическим мотивам – кому-то он перешел дорогу, это ясно? А что касается Марины, то она либо что-то знала, за что и поплатилась, либо попыталась кого-то шантажировать. Ведь в последнее время она встречалась не только со своим шефом – Шалым Андреем Викторовичем, но и с… Берестовым…

– Это я уже слышала. Но не слишком ли много любовников у одной женщины?

– Она мне как-то сказала по телефону, когда ей было особенно плохо, что жизнь представляется ей ярко освещенной парковой аллеей, заканчивающейся глубоким омутом со зловонной черной водой, и что она сделает все возможное и невозможное, чтобы не оказаться на обочине этой аллеи, это раз, и чтобы как можно дольше понежиться в лучах теплого солнышка… Да, она так и сказала: «солнышка»…

– Из твоего рассказа выходит, что все беды Марины начались с отца Кирилла. Но ее мать сказала мне, что он навещал ее, что приходил…

– Все правильно, они встречались, но Марине было мало этого. Она хотела, чтобы он всегда был рядом с ней. Она ненавидела Тамару и считала, что в том, что Кирилл стал известным чуть ли не на весь мир человеком, заслуга ее, Маринина, а Тамара лишь греется в лучах его славы…

– А как ты думаешь, зачем ему было читать или изучать философские труды, да еще и на языке оригинала? Он что, действительно знал несколько языков?

– Насколько я поняла, да. Но помимо этих классических трудов его интересовали книги по ораторскому искусству, я даже спрашивала Марину, не посещает ли он известные в городе курсы ораторского искусства Валентины Левашовой, на что услышала загадочное: он, мол, проходил такие курсы, и в таком месте, что мне и не снилось, и что этими книгами он интересуется исключительно в целях изучения души русского человека.

– Вот прямо так и сказала?

– Именно. Обычно в этом смысле употребляют слово «менталитет», но отец Кирилл тем и был хорош для простого народа, что никогда в своих выступлениях не употреблял иностранных модных словечек, принципиально используя русские, всем понятные слова.

– Странно, но у меня какое-то непонятное неприятие этого человека. Безусловно, он был умен и образован, но все же вокруг него до сих пор, как мне кажется, клубится непонятный, опиумный, какой-то словно наркотический туман… Может, он был обыкновенным гипнотизером?

– Это было бы слишком просто, – ответила Наташа.

Юля была с ней согласна. Она посмотрела на часы: почти девять. Наташа же, поймав ее взгляд, засобиралась:

– Мне уже пора. Поздно, темно, страшно будет возвращаться домой, у нас там такое неприятное место – пустырь и ни одного фонаря…

– Это я во всем виновата… Послушай, Наташа, с кем ты живешь?

– Вообще-то ни с кем, у меня только кот.

– А где же твои родители?

– Мама в деревне с теткой живет, у них там огороды, грибы, корова, натуральное хозяйство, одним словом. А отца я не знаю.

– Поедем со мной, переночуешь у одной моей знакомой… Понимаешь, у нее депрессия, поэтому не обращай на нее внимания.

– Как это? У человека депрессия, а вы приглашаете меня… Не понимаю.

– Ей важно, чтобы в доме были люди, чтобы она не чувствовала себя одинокой.

Юля, глядя на эту милую, скромную девушку, вдруг представила себе, как было бы хорошо, если бы вместо себя она оставляла в квартире душевнобольной Аперманис Наташу, а сама тем временем вплотную занималась расследованием убийства Бродягиной, не боясь, что ее подопечная расторгнет с ней договор и потребует обратно аванс. Понятное дело, что в последние дни она мало уделяла ей внимания (хотя за те деньги, которые она получила, ей полагалось бы чуть ли не держать Риту за руку). Хотя, с другой стороны, она же ее предупреждала… Вариант тем более казался реальным, что Наташе угрожало сокращение, а потому подзаработать немного денег ничегонеделаньем ей бы не помешало. Да и когда деньги вообще кому мешали? Другое дело, где ей взять время на то, чтобы караулить Аперманис? Разве что попросить отпуск за свой счет? Но какой нормальный человек в период ожидаемого сокращения решится на столь абсурдный поступок? Ей, напротив, нужно выслуживаться, заискивать перед своим начальством… Какая же все это мерзость!

– Ладно, я согласна. Вы просто не были у меня во дворе и не видели, насколько там на самом деле все жутко и опасно. На лестничной клетке прямо рядом с моей квартирой собираются наркоманы, а один постоянно ходит с большущей собакой, ротвейлером, кажется…

– Вот и замечательно. А когда у вас решится вопрос с сокращением?

– Скоро. На днях. А что, у вас есть что-нибудь для меня на примете?

– Это я смогу сказать тоже на днях, и во многом это будет зависеть от той девушки, к которой мы сейчас поедем…