Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вернемся в май 1949 года. Выпускные экзамены прошли на удивление легко и быстро. В моем аттестате зрелости только две четверки – по математике и физике. Выпускные вечера в ту пору были скромными, может быть поэтому я свой и не запомнил. Говорили между собой, в основном о том, кто куда подает документы. А дальше случилось так, что все ребята моего десятого «А» разошлись, разбежались и (!) потерялись на просторах высшего образования и работы…Увы, но я больше никого из них не встречал в жизни. И встреч бывших выпускников 49 года никто не устраивал. Здание же школы же нашей № 7, как я уже говорил, в 1958 году попало под снос. Ее участок понадобился при строительстве нового корпуса посольства Франции. Сама школа вместе с коллективом педагогов и своими славными традициями была переведена в новую по тем временам часть Ленинского района Москвы, на улицу Крупской, 17. Где и успешно функционирует по сей день.
За всеми учебными заботами я как-то позабыл о своих сердечных делах. Приятной неожиданностью стало письмо от Бэлы из Риги. Она подтверждала приглашение в гости после сдачи вступительных экзаменов. Но для начала нужно было сдать документы в МИСИ и узнать о посещении подготовительных занятий. Тогда институт располагался в историческом районе Москвы, на Разгуляе, занимая старинный особняк графа Мусина-Пушкина. Он стоит на перекрестке Басманных и Спартаковской улиц, Слева, на уровне второго этажа и ныне виден странный знак. Поговаривали, что он означал принадлежность графа к масонскому ордену. Но на самом деле некогда это были солнечные часы. Об этом, как и о всей истории здания я узнал позднее, а пока что, волнуясь входил в дом, которому предстояло стать мне родным на долгие восемь лет. В приемной комиссии, сдав документы, я получил расписание вступительных экзаменов и консультаций. Так случайно вышло, что необходимый при поступлении экзамен по немецкому языку был последним.
Мне показалось это добрым знаком – в своих знаниях языка я не сомневался. Когда на собеседовании мы с преподавателем немного побеседовали на немецком (я рассказывал и отвечал на вопросы о Берлине и Германии), она настолько расположилась ко мне, что сказала: «Знаете, молодой человек, не будем тратить ваше и мое время. Не приходите вообще на мой экзамен. Я вам поставлю пятерку заочно». Сердечно поблагодарив милую женщину, я обрадовался неожиданно полученным дополнительным свободным дням до начала занятий, нагло не сомневаясь в успехе сдачи остальных предметов. К счастью, я не ошибся. Остальные экзамены были сданы на «отлично», что обеспечило мне необходимые для поступления проходные баллы. Теперь можно было подумать о поездке в Ригу.
Мальчишка! Мне, наивному, тогда и в голову не приходило, как могут воспринять ее родители мое появление в их доме. Кто я? Даже если Бэла рассказывала им о нашем знакомстве, в каком качестве я появлюсь? В 17 лет приехать просить руки дочери вроде бы рано. Да у меня и в мыслях подобного не было. Просто хотелось увидеться с Бэлой, не задумываясь, что будет дальше. Остановиться я уже не мог. Небольшие деньги на поездку у меня были, причем с юношеской непосредственностью я не задумывался о гостинице. «В гости!». Мудрая моя бабушка понимала, что остановить меня уже нельзя. «Смотри только, не натвори там глупостей», – сказала она. «Помни мою любимую поговорку: Ходит птичка весело по тропинке бедствий, не предвидя для себя никаких последствий». Как в воду глядела!
Поезд пришел в Ригу утром. О точном времени приезда я не сообщил, Бэла ждала меня дома. В те годы обстановка в городе была совершенно спокойной. Русская речь воспринималась латышами нормально, никто не кривился и не делал вид, что не понимает по-русски. Мне объяснили, как добраться до нужной улицы. Это был самый центр Риги, недалеко от старого города. Квартира родителей Бэлы располагалась в солидном доме буржуазной архитектуры и оказалась большой и хорошо обставленной. Дверь открыла моя Бэла, покраснев и протянув мне руку. Вышла мама, со вкусом одетая, ухоженная, невысокого роста. Оценивающе присмотрелась и пригласила пройти. Видимо, я ей все же понравился, потому что приняли меня в этой семье очень тепло и просто. Узнав, что я не позаботился о гостинице, мама сказала: «Господи, о чем речь! Уложим тебя спать на диване в гостиной. А сейчас, дети, идемте обедать.». После обеда мы с Бэлой пошли гулять. Мы болтали, смеялись, она показывала мне старую Ригу: Домский собор, Пороховую башню и другие исторические здания. Наверное, я так увлекся экскурсией, что Бэла надула губки – она ждала большего внимания с моей стороны. «Ладно, завтра поедем на дачу», сказала она, посмотрев на меня со значением.
Утром после завтрака мы в сопровождении мамы оправились на электричке на взморье. Симпатичный одноэтажный домик стоял на опушке соснового лесочка, росшего на песчаном берегу залива. Я тащил два чемодана, дамы несли сумки с продуктами. «Это поселок Мелужи. А там, за лесом, река Лиелупе», объяснила Бэла. Весь день мы гуляли по взморью. В этот день я вел себя более внимательно и даже нежно, один раз даже решившись на робкий поцелуй в щечку. Однако, даже такие знаки внимания казались моей девушке недостаточными. На ее лице опять появилось недовольное выражение. Поужинав, все разошлись по комнатам. Я спал на диване в гостиной, Бэла легла на террасе. Огромная луна глядела в окно прямо на меня. Было тихо-тихо…
Проснулся я рано. Решив, что Бэла и ее мама еще спят, осторожно оделся в спортивный костюм и решил выйти умыться во двор. На цыпочках проходя через террасу, увидел, что Бэла не спит и как-то странно смотрит на меня. Одеяло на ней слегка откинулось, полуобнажив нежную девичью грудь. Глаза на ее лице казались огромными, они манили к себе. Я задохнулся. Еще миг, и… Не знаю, что произошло в этот момент, но я вдруг ощутил некое колебание воздуха и кто-то невидимый словно шепнул мне: «Не надо. Не делай
