Уильям прошептал ей:

– Она была старой. Она бы сказала, что довольно пожила, она бы не хотела оглохнуть и ослепнуть...

– Не услышать больше ее голоса, – зашептала Лилит в ответ. Не посидеть рядом с ней. Ни трубку ее не наполнить и не сидеть, глядя, как вьется дымок... Никогда... никогда... ничего.

* * *

Мисс Робинсон сообщила:

– У меня такая новость! Отозвалась леди Эггер. Она благосклонно относится к моему заявлению. «В случае, – пишет она, – если ваш нынешний наниматель даст вам удовлетворительную, рекомендацию, можете считать это место своим и прибыть для выполнения своих обязанностей в начале следующего месяца».

– Папа даст вам такую рекомендацию? – спросила Аманда.

– Он говорил, что даст.

– Я надеюсь, что там у вас все сложится счастливо. – Аманда почувствовала, что прошлое окончательно уходит, а будущее стоит у дверей.

– Кузина, – сказал Энтони однажды утром, – не поедете ли вы со мной на прогулку верхом? Я бы хотел, чтобы вы показали мне морвалский лес. – Глаза его просияли. Он жил в доме Леев уже три недели, и с каждым днем его отношение к ней немного менялось, становилось все более собственническим. Он не сделал ни единого неверного шага в отношениях с ее отцом: был постоянно уступчив, со всем соглашался, был постоянно глубоко благодарен и полон решимости оправдать веру своего дяди в него. Аманде казалось, что ее отец теперь более счастлив, чем когда-либо; с Энтони он обращался как с сыном, а Энтони вел себя как идеальный сын ее отца.

Они ехали рядом вверх по крутой Хей-лейн, а затем по большой дороге, пока не свернули в лес.

– Я слышал, что в деревне есть кузнец, – сказал Энтони. – Судя по звуку, у гнедой расшаталась подкова.

В лесу им пришлось ехать друг за другом, чему Аманда была рада. Она поехала по тропе, где ветви деревьев росли так низко, что им приходилось часто пригибаться. Она всегда любила прогулки верхом в лесу в компании с Фритом и Алисой. В это утро и наперстянки под деревьями, и ярко-розовые рододендроны, и кипрей, казалось, были красивее, чем обычно; и она подумала: «Ах, если бы его не было со мной».

Они миновали узкую калитку, лужайки у большого дома и церковь, около которой старые тисовые деревья, казалось, охраняли могилы; наконец, они миновали и старые домишки. Послышался веселый стук молотка, а затем в открытой двери появился и сам кузнец, чтобы приветствовать их.

Высокомерным тоном Энтони отдал распоряжение. Как не похож он был при этом на почтительного молодого человека, разговаривавшего с ее отцом! Фрит был беспечен и легко сердился, он часто бывал высокомерен и заносчив, но таким он бывал со всеми. Именно рассчитанное высокомерие с одними и искусное угодничество по отношению к другим тревожили Аманду и вызывали у нее отвращение. Это казалось ей таким лицемерием! Более того, она интуитивно понимала, что все его вежливое внимание к ней исчезнет, как только он на ней женится.

Она улыбнулась старому Рубену Эскотту.

– А у вас все в порядке, мисс Аманда? – спросил он. – Не выпьете ли сидра, пока будете ждать?

Когда приводили подковать лошадей, то по обычаю должно было выпить кружку сидра, приготовленного Рубеном. Он всегда утверждал, что такого сидра, как у него, нет нигде в стране; комплимент в его адрес по этому поводу обеспечивал ему хорошее настроение на весь остаток дня.

– Через час мы вернемся за лошадьми, – сказал ему Энтони. Лицо Рубена погрустнело, и Аманда поторопилась заявить:

– Я не могу уйти без кружки сидра Рубена. Я мечтала о нем с тех пор, как узнала, что нам надо сюда приехать.

Теперь лицо старика сияло от удовольствия.

– Эге. Вы понимаете в хорошем сидре, мисс Аманда. Тут не может быть ошибки.

– Вы на самом деле хотите сидра? – спросил Энтони. Губы его растянулись в деланной улыбке, обнажив зубы, но глаза смотрели холодно и сердито.

– Конечно. И вам захочется, после того как вы его попробуете.

Рубен потирал руки.

– Я принесу вам кружечку. Это особо специальное, в этой бочке. Такого прекрасного сидра я еще не делал.

– Я хотел поговорить с вами, кузина, – сказал Энтони.

– Вы можете говорить здесь.

– То, что я должен сказать, предназначено лишь для ваших ушей.

– Ну, тогда вы можете сказать это в другой раз. В любом случае старый Рубен не услышит. Он глуховат, хотя и не сознается в этом; а когда он подковывает лошадь, то бывает так сосредоточен, что вообще ничего не слышит.

Кузнец вернулся с наполненными до краев кружками на подносе. Он отступил назад, наблюдая, как они пьют.

– То-то! – воскликнул он. – Ну и как?

– Лучше, чем когда бы то ни было, – ответила Аманда.

– Очень хороший, – небрежно заметил Энтони.

Они стояли и наблюдали, как подковывали гнедую. Аманда торжествовала – ей успешно удалось избежать пешей прогулки с ним, которую он, несомненно, запланировал. Он быстро выпил свой сидр и нетерпеливо поглядывал на ее кружку; но она решила не позволять торопить себя. Аманда стояла и наслаждалась запахом паленого копыта, наблюдала за огнем в горне, слушала звон наковальни, впитывая всю атмосферу кузницы и вспоминая прежние посещения кузницы с Фритом и Алисой.

– Дорогая кузина, как вы медленно пьете свой сидр!

– Иначе не насладиться его вкусом.

– Для леди довольно необычно быть знатоком подобного напитка.

– Я имею честь пробовать сидр Рубена еще с детских лет, когда впервые приехала сюда подковать своего пони.

Энтони улыбнулся, но в его глазах продолжали сверкать злые огоньки.

Это было ее первой победой, потому что, когда они отъехали от кузницы, надо было торопиться домой, чтобы не опоздать к ланчу, чего Энтони, конечно, не мог себе позволить, так как его дядя дал недвусмысленно понять, что считает необязательность одним из главных грехов.

Они ехали рядом в лесу, вываживая лошадей, когда он остановил свою лошадь и положил руку на ее поводья.

– Аманда, – сказал он, – я хотел поговорить с вами. Я хочу жениться на вас.

Она была застигнута врасплох. Она знала, что такое предложение ждет ее, но представляла все это себе иначе. Она полагала, что в это утро ей удалось счастливо избежать объяснения.

– Но, – пробормотала она, – я... я не ожидала...

– Вам нечего бояться. Я говорил с вашим отцом, и он дал свое согласие. Так что это решено.

– Но ведь вы просите моего согласия, – напомнила Аманда ему.

Он снисходительно улыбнулся и взял ее за руку. Она попыталась убрать руку и испугалась, почувствовав его крепкую хватку. Лошади стояли теперь не двигаясь; ей казалось, что лес примолк, насторожившись, что все насекомые и птицы, деревья и цветы, каждая травинка... все ждали, хватит ли у нее смелости сказать то, что было у нее на уме.