Но Паук не произнес ни слова.

– Вы не верите мне, – выдавила я, чтобы прервать это тягостное молчание.

– Твои слова невозможно доказать, – ровно ответил главный дознаватель. – Невозможно использовать в суде. Ты заключенная, менталист. Никто не поручится, что ты не изменила свои воспоминания. Даже если будет сделана полная реплика…

– Вы мне не верите.

Я почувствовала прикосновение к плечу и впервые за все время, что мы с Пауком сидели в опустевшем зале, подняла на него взгляд.

– Верю, – только и сказал он. Главный дознаватель смотрел на меня с какой-то странной, непонятной тоской во взгляде. – Как я могу тебе не верить? Разве кто-то может не верить тебе и оставаться в своем уме? Тебе… – Он хотел добавить еще что-то, но тут дверь ресторанчика с грохотом распахнулась.

Раздались быстрые шаги приближавшегося к нам человека.

– Господин главный дознаватель, – я не стала оборачиваться, но по голосу узнала законника, сопровождавшего Паука чуть раньше, – нам только что сообщили, что в Большом канале недалеко от Северных ворот обнаружено тело мужчины. Господин Лекко ожидает вас, его чинторро уже прибыл.

– Дайте мне три минуты, и я присоединюсь к вам.

Я попыталась подняться, но ноги, ватные, непослушные, не держали. Перед глазами возникла протянутая ладонь Паука. Он снова был без перчаток.

Я вяло оттолкнула его руку.

– Н-не надо. Я… Я сама.

Язык заплетался, слова давались с трудом. Крепкое пряное вино, да к тому же выпитое на голодный желудок, похоже, ударило в голову. Я предприняла еще одну попытку встать. Мир покачнулся, и не оставалось иного выбора, кроме как вцепиться в главного дознавателя, чтобы не рухнуть обратно в кресло.

Паук обхватил меня за плечи, помогая удержать равновесие. Хозяин ресторанчика подошел к нам, подобострастно поклонился. Я слышала, как Паук о чем-то договаривался с ним, но слова доносились словно сквозь толщу воды. Кажется, вопрос был решен быстро. Хозяин мелко закивал и вместо выхода зачем-то повел нас наверх.

Поднявшись по узкой лестнице, мы оказались в небольшой, но опрятной комнате. У камина, где весело потрескивал огонь, стояли столик и кресло. На широкую кровать я старалась не смотреть.

Выпроводив хозяина, Паук усадил меня в кресло и присел передо мной на корточки. Я с трудом сфокусировала на нем мутный взгляд.

– Дарианна…

– С ней все в порядке. Я видел ее на балу, – произнес главный дознаватель. – Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

– Я не… – пробормотала я, но, увидев насмешку в глазах Паука, не стала договаривать.

– Ты не собираешься убегать. Я знаю. Я понял.

Он поднялся и быстрым шагом вышел из комнаты. Хлопнула дверь.

«Оставайся…»

Наверное, после осмотра тела Паук собирался отвезти меня в Бьянкини. Я выпрямилась в кресле и приготовилась ждать. От камина шли волны тепла, и приходилось прилагать усилия, чтобы оставаться в сознании и не позволить себе провалиться в глубокий сон. Мне нужно было дождаться возвращения главного дознавателя. Нужно было дождаться… Еще немного…

Все остальное мне, должно быть, пригрезилось. И как меня осторожно, но уверенно подняли на руки, и как перенесли на кровать, уложив почти бережно. Как разули, аккуратно касаясь лодыжек, и легкая, приятно покалывающая энергия пробежалась по обнаженной коже, впитываясь.

Это должно было мне почудиться, потому что, когда кровать рядом со мной продавилась от веса чужого тела, я нисколько не встревожилась. Напротив, странное спокойствие переполнило меня, погружая в глубокий сон.

* * *

Удивительно, но, когда я проснулась, я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Судя по яркому свету за окном, было позднее утро. В незнакомой комнате я была одна. Тлели последние угли в камине. На кресле лежал помятый плащ.

Память возвращалась урывками. Витторио Меньяри, ледяная вода, Паук, разговор. Я смутно помнила, как главный дознаватель ушел по какому-то важному делу, оставив меня в комнате на втором этаже ресторанчика. Но вот после…

Очевидно, кто-то раздел меня. Мокрые сапожки стояли у камина, вывернутые так, чтобы кожа внутри сохла быстрее. Я точно помнила, что лежала на левой стороне кровати, но правая половина тоже показалась примятой, хотя я не могла с уверенностью утверждать, что там действительно кто-то спал. На вбитом в стену крючке висело мое форменное черное платье, высушенное и немного подлатанное доброй хозяйкой. Кителя Паука нигде не было видно. Все говорило о том, что главный дознаватель возвращался сюда, но действительно ли он провел со мной ночь?

Шерстяные чулки отсутствовали. Я зашарила взглядом по комнате, но, похоже, они потерялись вместе с разодранной нижней сорочкой. Вместо них на кресле обнаружились сложенные вчетверо чулки из тончайшего полупрозрачного шелка.

Неопределенно хмыкнув, я оставила чулки лежать там же, где нашла, и быстро переоделась. Натянула платье, а сапоги, еще хранившие внутри тепло от каминного огня, пришлось опять надевать на голые ноги. Я надеялась, что смогу отправиться в Бьянкини, а там можно будет обратиться к Бьерри и получить новую форменную одежду у тюремного кастеляна.

Паук сидел в зале ресторанчика. После карнавала было еще слишком рано для первых посетителей, но хозяин уже подал важному гостю горячий кофе, а из кухни доносились упоительные запахи готовящегося завтрака. Увидев меня, главный дознаватель махнул рукой, приглашая за стол.

Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, правда ли, что Паук ночевал вместе со мной. Он ничего не сделал, быть может, даже почти не прикасался ко мне, если не считать снятых сапог. Но отчего-то я сейчас чувствовала себя очень неловко, и это контрастировало с ощущением безмятежного спокойствия, которое осталось в памяти от минувшей ночи, от теплого тела рядом, от чужой энергии, чуть покалывавшей кожу…

Паук пил кофе с невозмутимым видом. На столе лежали листы с отчетами.

«Точно, – вспомнила я. – Тело в Большом канале. Старший дознаватель Лекко присылал чинторро».

Проследив за направлением моего взгляда, Паук сложил стопочкой бумаги и отодвинул в сторону.

– Ничего важного, – безразлично произнес он. – Самоубийство. Погибший – мужчина из городских, его семью пока ищут. Застрелился, судя по отверстию от выстрела, из энергетического оружия. Сам револьвер не обнаружили, но под одеждой была скрытая кобура. Есть след ментального воздействия, но слабый, почти стершийся: тело слишком долго пробыло в воде. К нашему делу это отношения не имеет.

Хозяйка сама вышла в зал, водрузила на стол корзинку со свежеиспеченными корнетто, блюдо с мягким сыром, пряными колбасками, травами и специями и несколько десятков крохотных пирожных. Паук сразу принялся за еду, я же медлила. Убитый человек никак не выходил из головы.

– Кто он? – все же решилась спросить я.