У самой вершины холма, в зарослях орешника, Фокс заметил еще одного охранника. Этот был в рубашке с коротким рукавом и с пистолетом в поясной кобуре. Фокс не удержался от комментария:

– Поздно спохватились. Запирают конюшню, когда лошадь уже украдена.

– Только выкрали не скакуна, а всего лишь старую клячу, – хмыкнул в ответ Джордан.

Подъездная дорожка вела прямо к дому. Фокс остановился под навесом у входа, повинуясь поднятой руке толстого лысого мужчины в костюме дворецкого, который сообщил прибывшим, что сейчас мистер Торп занят, но вскоре будет готов их принять. Фокс проехал дальше к просторной гравийной площадке сбоку от дома и, маневрируя, сумел пристроить машину в тени раскидистого клена. Здесь уже были припаркованы пять или шесть автомобилей, причем среди них Фокс заметил и «везерилл-спешл», на котором в понедельник разъезжал Джеффри Торп. Выбравшись наружу, он пригласил Джордана отправиться с ним поискать прохладное местечко, но тот лишь головой помотал:

– Предпочту подождать тут.

Фокс проявил настойчивость:

– Вы с Торпом старые приятели, между прочим. Он чувствовал себя на борту вашего катера как дома, то и дело приезжал отдохнуть. Эту вашу дружбу стоило бы предъявить посторонним. Видите ту полицейскую машину?

– Знаете ли, мистер Фокс, в таких хоромах мне как-то не по себе.

Фокс ответил, что прекрасно его понимает, но всякий актер обязан играть свою роль, раз уж согласился. Джордан, на чьем лице не отразились ни радость, ни дружелюбие, вылез из машины и зашагал рядом с ним.

По тропинке, ведущей от гравийной площадки и убегавшей за угол дома, они вышли к выложенной каменными плитами террасе под навесом, где Фокса поджидал уже пятый за утро сюрприз. У внешнего края террасы, спиной к дому, стоял прямо, словно часовой, Джеффри Торп, а в пяти шагах от него в одном из летних кресел сидела Нэнси Грант, с пылающим лицом и стиснутыми зубами.

Джеффри чуть повернул голову на звук их шагов.

– Привет, – угрюмо бросил он. – Здравствуйте, мистер Джордан.

– Доброе утро, – произнес Фокс и обратился к Нэнси: – Заехали по пути в Уэстпорт, мисс Грант?

– Это совсем не по пути, как вам известно, – ответила Нэнси. – Позвонил секретарь мистера Торпа и сказал, что тот желает видеть дядю Энди. Вот мы сначала и поехали сюда.

– Откуда он узнал, что Энди остановился у меня?

– Я сказал, – бросил Джеффри, который так и стоял спиной к остальным. – Объяснил Вону, что был у вас прошлым вечером, а еще попросил передать отцу, что я люблю мисс Грант и женюсь на ней, если получится. В первый раз за всю жизнь мне придется чего-то добиваться, и я намерен приложить все силы. Даже если мне потребуется двадцать лет…

– Вас не затруднит объяснить этому человеку, – повысила голос Нэнси, – до какой степени он смешон?

– Сами объясняйте. – Фокс сел в одно из кресел и жестом пригласил Джордана занять соседнее. – Вы опять перестали с ним разговаривать? Рано или поздно это всем наскучит.

Джеффри развернулся, чтобы видеть новоприбывших.

– Нет никакого смысла взывать к ее рассудку, – объявил он. – Она упряма как мул. Но это ничего. Я сразу понял, что у нее сложный характер… Я разглядел в ней красавицу в тот самый момент, когда она вспыхнула в опере. Я понимаю, что она делает: старается держать меня подальше, пока не решит, что достаточно поквиталась за прошлое. Я перестал разговаривать с ней как раз перед тем, как вы подошли. И стоял, повернувшись спиной, потому что она заявила: если я заговорю с ней или хотя бы брошу на нее взгляд, она начнет кричать и звать на помощь. Поскольку я шел за ней из музыкальной гостиной до передней террасы, а оттуда – прямо сюда, меня эта угроза напугала. Она может заголосить в любую секунду… В чем дело, Беллоуз?

– Сэр, могу ли я предложить подать сюда напитки? – спросил появившийся из дома дворецкий.

– А, верно. Я витал в облаках. Что предпочитаете, мисс Грант?

Нэнси нарушила этикет, когда, глядя в глаза дворецкому, сообщила, что предпочтет апельсиновый сок. Джордан признался, что не откажется от стакана воды, а Фокс и Джеффри попросили принести хайбол. Когда Джеффри, с опаской косясь на Нэнси, подошел к креслу, стоявшему в паре ярдов от нее, Фокс поинтересовался:

– А что, Грант сейчас в доме с Кестером?

Джеффри согласно кивнул:

– Кажется, Вон повел его в библиотеку повидаться с отцом. А может, и нет… Не знаю… Там их не сосчитать, полный набор. К нам явились пять или шесть директоров, вице-президенты, все прочие шишки в том же роде, и все они где-то внутри, плюс петух, как-его-там, вышагивает взад-вперед по передней террасе, что-то бормоча себе под нос…

– Дервин?

– Нет, тот полковник, грудь колесом. Брисс чего-то там…

– Полковник Бриссенден?

– Точно, он самый. Его заставили ждать не меньше часа, и он уже зол как черт. Прошу прощения. Мисс Грант, я по вашему лицу вижу, что мое сравнение вам противно, и я покорно прошу меня простить. Покорнейше. – Вглядевшись в лицо девушки, он вдруг выпалил: – Точно говорю, когда у вас такое лицо, это просто бесчеловечно – запретить мне на вас смотреть! Как мне удержаться от реакции? Вот что я вам скажу, у моей сестры есть отдельный счет в «Хартлспуне». Когда она соберется прицениться к новым тряпкам, я тоже пойду с ней! Вы будете ходить по подиуму в новых нарядах… Богом клянусь, я буду часами сидеть там, смотреть на вас! И что вы сможете с этим поделать? Послушайте, черт побери, пожалуйста… пожалуйста, не надо! Я буду держать себя в руках! Вам даже еще не принесли апельсиновый сок! Поболтаю лучше с Фоксом… – Джеффри отвернулся от девушки. – Все равно я собирался обратиться к вам с просьбой. Помните тот снимок, который вчера вы унесли с собой? Он ведь вам больше не нужен, не так ли? Я бы предпочел, конечно, чтобы она сама мне его вручила, но это займет немало времени…

Фокс встретил просьбу понятными возражениями, но Джеффри проявил настойчивость. По всему выходило, что без этой фотографии жизнь была ему не мила. Наконец принесли напитки. Глотнув виски, Джеффри довел спор до такой точки, когда стало очевидно, что он попросту пытается разговорить Нэнси. Та потягивала апельсиновый сок с видом надменного безразличия, которое могло показаться самую чуточку неестественным для девушки, недавно услышавшей, как представительный во всех отношениях, симпатичный молодой человек признается, что считает ее изображение самым красивым и самым желанным произведением искусства в целом свете. Надо заметить, Нэнси неплохо справлялась со своей ролью, пока