* * *

После ужина они перешли в гостиную, центральное место в которой занимал огромный расписной стол. На деревянной крышке красовался орел внутри круга. Верхняя часть круга была увенчана зубцами бледно-золотого цвета — очевидно, это символизировало пламя, — а выше было нечто похожее на девятиконечную звезду.

Вероятно, это означало солнце.

Боско остановился перед изображением. Он сам не понимал, почему его привлекла эта картинка.

Самое невероятное в ней было то, что, несмотря на свою аляповатую пестроту и эклектичность, она выглядела совершенной. Как будто невидимые нити объединяли разнородные стили, создавая некую странную гармонию. Выбор рисунка лишний раз подтверждал прекрасный вкус хозяина дома.

— Я вижу, тебе нравится изображение, — промолвил Миссионер, подходя к профессору.

Виктор на мгновение отвлекся, кивнул и снова углубился в созерцание.

— Ты знаешь толк в искусстве. Это венецианский стол XVI века. Он попал ко мне много лет назад; сперва он стоял в одном из дворцов в городе каналов, но дворец был разрушен в начале XIX века, во время национально-освободительной революции, когда Италия боролась с австрийским владычеством. По крайней мере, так говорят специалисты, к которым я обращался за консультацией. Мы ведь должны верить специалистам, правда? Хотя… многое в истории на самом деле было не так, как кажется сейчас. Трагично, что исчезает культурное наследие. Люди часто вели себя варварски: из корысти или по бескультурью. Орел, которым ты любуешься, — это птица феникс. Уникальное существо, которое каждые сто лет возрождается из пепла. Ты, наверное, знаешь, что эта птица, величественная и прекрасная, как бы парящая над всем мирским, является христианским символом. Она олицетворяет апостола Иоанна Богослова. Но в то же время птица феникс — универсальный символ смерти от огня. Такая двойственность лишний раз подтверждает, что человеческая психика устроена достаточно сложно.

— Огонь в данном случае очистительный: птица возрождается из пепла.

— Совершенно верно. Огонь, который возрождает все. Вспомни праздник Иоанна Крестителя в средиземноморских странах, древние обряды, связанные с приходом лета и возрождением природы. Каждую зиму человеку кажется, что она может стать последней, что смены времен года больше не будет, история не продолжится.

— Понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Виктор.

— Да, обрядовая логика вполне естественна и очень проста. Зима холодная и страшная. Дни коротки, а ночи бесконечны. Людям зимой мучительно тяжело, поэтому, когда становится понятно, что жизнь продолжается, что впереди еще год, что наступает омоложение природы, людей, охватывает такая радость, что им, естественно, хочется устроить грандиозное празднество, ведь произошло чудо. Ты никогда об этом не думал? Я полагаю, нет. — Гриффит посмотрел на Боско; тот выглядел озадаченным. — В древности смена времен года воспринималась людьми как настоящее чудо. Но и мы должны воспринимать это так же. Кроме того, птица феникс олицетворяет собой утонченность. Она питается росой. Какой прекрасный образ! Ты не находишь, Боско? Чистая поэзия. Наверное, это единственное живое существо, которое никого не уничтожает ради пропитания. В Китае птица феникс символизирует императрицу, а в сочетании с образом дракона является символом братства. В мифологии ацтеков феникс сопровождает бога Кетцалькоатля, сына Земли и Луны. Как видишь, это поистине универсальный образ, он вне пространства и времени.

— Ты любишь старинное искусство?

— Да. И современное тоже. Мне нравятся любые произведения, которые доносят до нас что-то важное, могут поведать о своей эпохе. Мне важны не имена, а чтобы увиденное запало в душу. Я скажу тебе почему: мне хочется верить, что наше призвание в этом мире — быть творцами. Творить можно по-разному: рожать детей, строить дома, писать картины. Причем можно сотворить шедевр, а можно что-то посредственное. Главное продолжить свое «я» в чем-то ощутимом, в том, что останется после тебя. Впрочем… — Гриффит на мгновение заколебался и произнес — Я ужасный эгоист! Даже не спросил, чем вы занимаетесь в Лондоне. Непростительная невоспитанность с моей стороны.

Дегустируя «Арманьяк», Джулия и Виктор в общих чертах рассказали Гриффиту о своей работе. Сообщили, не вдаваясь в подробности, о своих поездках и о том, что они тщетно пытаются понять некие необъяснимые явления. Короче, дали ничего не значащие объяснения. Гриффит тактично не стал расспрашивать, ведь он отлично знал, что не следует лезть в чужие дела. Хотя был момент, когда рыжеволосая разведчица чуть не проболталась о таинственных происшествиях, в которых они пытались разобраться, колеся по миру. Но все же сдержалась.

— Если я могу вам чем-то помочь, то сделаю это с превеликим удовольствием. Без колебаний, только попросите. И не волнуйтесь, я не буду донимать вас расспросами. Я знаю, что в вашей работе осторожность — лучшее оружие, — заверил их Гриффит.

А на прощание, расцеловав Джулию в обе щеки, сказал, понизив голос, чтобы еще сильнее подчеркнуть теплоту и душевность своих слов:

— Я переживал убийство твоих родителей так, будто убили моих родных. Их смерть потрясла меня до глубины души. Думаю, ты это знаешь. Я надеялся увидеть тебя на похоронах, но мне понятно, почему ты не пришла. Встретившись с тобой сейчас, я, право, помолодел, ты напомнила мне о временах, когда я был очень счастлив. Спасибо тебе за все, девочка!

Джулия лишилась дара речи. Недолго думая, они обнялись. В память о прошлом, а также, быть может, чтобы вновь почувствовать его вкус и не спеша насладиться им, как смакуют лучшие вина.

* * *

Сидя в такси, которое везло их в отель, Боско чувствовал, что агент Сальдивар, опытная разведчица с аналитическим складом ума, с трудом сдерживает слезы.

Профессор был изумлен: оказывается, его подруга — хрупкое, ранимое существо! Сколько же лет ей удавалось это скрывать! Боско понятия не имел о трагической гибели ее родителей, ведь Джулия всегда стыдливо умалчивала о своей семье. Она лишь называла их «правителями». Сухо, без дальнейших комментариев. Все знали, что Сальдивар (если это была настоящая фамилия Джулии) владели огромным состоянием, но никому не было известно, даже из какой страны она родом.

— Ты заметил? Он ни словечком не обмолвился о том, что, по слухам, в этом году его должны выдвинуть на Нобелевскую премию! Потрясающий человек! — еле слышно сказала Джулия.

Горящие огни ультрасовременных зданий лондонского Сити возникали, казалось, из пустоты и маячили в заднем стекле автомобиля, напоминая, что в самых разных уголках земного шара, но при этом всегда на связи с Лондоном есть те, кто покупает и продает акции, серебро, бриллианты и нефть. Короче, любой товар, который может сменить владельца и заманчиво подняться в цене. И это движение фондового рынка происходит бесконечно, очень напоминая невидимое вращение Земли вокруг своей оси.

— Да, — профессор старался не ступать на скользкую почву, — он человек своеобразный. Ты обратила внимание? Говоря прислуге, что пора подавать следующее блюдо, он всякий раз прибавлял «пожалуйста». Своей прислуге! Да, Гриффит — большой оригинал.