– Что там? – окликнула она Гримкеля.

Свен сделал знак дружине стоять на месте, а сам поскакал вперед. Остановился шагов через двадцать, соскочил с коня и стал, нагнувшись, что-то рассматривать.

– Да свежие совсем! – переговаривались отроки во главе отряда.

Ельга заметила среди них Шатуна и еще троих, которые не ездили с ними в Несдину весь, а были отправлены на поиски дичи. На плечах у младшего лежала туша подстреленной косули – кое-что промыслили сами.

– Навоз еще теплый!

– А здоровенный бычина!

Ельга тоже проехала вперед.

– Смотри! – Свен обернулся и показал ей цепочку турьих следов и вывернутых комьев земли, наискось пересекавшую влажную лесную тропу. – Только что прошел. Сейчас возьмем. Прямо как нарочно Велес нам на копья послал.

Он вернулся на несколько шагов назад и сделал знак отрокам:

– Вон туда, в редколесье. Растянулись цепью и пошли. Нагоним.

Весь его вид выражал нетерпение. Задумчивость и мрачность как рукой сняло: черты оживились, глаза засияли – оживление сделало его грубоватое лицо почти обаятельным. Ельга знала, что он с отрочества до страсти любит ловы, но никогда не видела его в этом деле. Ни при отце, ни тем более после его смерти ее никто на охоту не возил.

– Вы, отцы, – Свен глянул на бояр, – с Ельгой здесь на тропе оставайтесь. Мы потом сюда вернемся за вами. Живее, паробки!

Он свистнул и повернул коня прямо в редколесье, без тропы. Отроки оживленно двинулись за ним: им предстояла любимая забава, погоня, поединок со зверем. Все знали, что отличившихся в этом деле Свен особенно жалует, чествует и приближает.

Ельга с обидой взглянула им вслед. Если отроки сумеют добыть тура, это будет большая удача и обеспечит княжий двор мясом надолго, но ей вместо забавы предстояло томительное ожидание, а потом поиски ловцов. Едва ли они после погони за зверем сумеют быстро вернуться на то место, где их ждут, хотя местность здесь, вблизи стольного города, Свен и его люди знали хорошо.

За редколесьем вновь протрубил рог.

– Поехать глянуть, что ли? – пробормотал Доброст, уже посылая коня вперед.

Несмотря на почтенные годы и пегую бороду, охотничий раж в нем ничуть не утих. А тут ведь не заяц какой – тур, добыча княжеская.

Вслед за ним направился и Славигость: ему хотелось испытать своего коня в погоне. Не желая остаться на тропе одна, Ельга поехала за боярами, и вот они уже вчетвером скакали через редколесье. Только Гостыня, разморенный жарой и медовухой, сошел с седла и прилег прямо на траву под березой близ тропы.

– Куда ты, Ельговна? – крикнул на скаку Славигость. – Побудь на тропе! Слетишь еще!

– Нет! – Ельга мотнула головой. – Вы будете зверя гнать, а я Гостыню сторожить?

Когда бояре устремились в погоню, она даже обрадовалась. Едва ли у нее будет другой случай увидеть лов – это занятие не женское. В седле она, обучаемая с трех лет, сидела прочно, в лошади своей не сомневалась и теперь мчалась за Добростом. Впереди, где неслись Свеновые гриди, раздавался топот скачки, и Ельга, чувствуя все возрастающий раж, погоняла кобылу, чтобы догнать остальных. Ветки хлестали ее по ногам, задевали голову, она напряженно следила, чтобы кобыла не запуталась в буреломе, а один раз даже перескочила через поваленное бревно. Ничего подобного ей раньше переживать не приходилось; кажется, ни разу в жизни она не ездила по лесу без тропы, а к тому же вскачь! Было жутко каждый миг ожидать, что кобыла споткнется и ее выбросит вперед, прямо в какой-нибудь ствол, но и весело от стремительной погони, от ожидания встречи с диким зверем. Дичь, доставляемую на княжий двор, она видела только мертвой; живых зверей ей изредка случалось видеть лишь мельком, издалека.

Кони Свеновой дружины мелькали впереди, и Ельга следовала за кем-то из них, чтобы избежать препятствий, которые не успеет заметить сама. Довольно быстро она догнала последних, но Славигость мчался вперед, и она устремилась за ним. Вскоре она увидела вороного коня и знакомую спину Свена. Ельга едва успела испугаться, что брат разгневается, обнаружив ее тут, как впереди разом закричали. И она увидела, как впереди между деревьями мелькает нечто живое – огромное, черно-бурое.

«Да это и есть тур!» – со смесью испуга и восторга поняла она. С высокой холкой, крупнее домашних быков и волов, он был олицетворением дикой мощи леса.

Туров, могучих лесных быков, Ельга не раз видела и раньше, но всегда уже убитыми. И отец, и Свен много раз привозили с лова туров, но разделанными, снятые шкуры отдельно, головы, увенчанные огромными, раскинутыми в стороны могучими рогами, отдельно. Увидев быка живым, она ахнула от изумления перед его величиной и мощью: рослый Свен только и достал бы головой до его холки, а от конца одного острого рога до конца другого было как между ее раскинутыми руками. В эту пору быки держатся поодиночке, никого из его сородичей рядом не оказалось.

Бык бежал через редколесье, и Ельга скакала прямо за ним, держась вдоль цепи вывернутых копытами комьев дерна – следов тура. Казалось, весь лес кричит, свистит и скачет, и ее несло общим потоком.

– Стой! Не уйдешь! – вопил где-то сбоку от нее Славигость, но она даже не оглядывалась, сосредоточившись на том, чтобы не вылететь из седла.

– Гони, гони! – голосили отроки.

Раздавался заливистый свист, хруст и треск веток. Тур ломился через лес, порой скрываясь среди ветвей, потом снова показываясь на открытом клочке. Гриди на своих конях мелькали по бокам, то скрываясь за деревьями, то вновь появляясь; Ельга отмечала, что обгоняет то одного, то другого, но не знала, как сильно вырвалась вперед.

Позади вдруг раздался негодующий крик, брань, «йотуна мать». Ельга не сообразила, что это значит, отметила лишь, что это голос Свена и что он раздается у нее за спиной. Не оглядываясь по сторонам, она не заметила, что они со Славигостем опередили всех, даже Свена: боярин благодаря хорошему коню и собственной ловкости, а она – поскольку была легче всех остальных всадников. Только сейчас она осознала, что между нею и быком никого из гридей нет. Свен заметил сестру впереди; в исступлении он ударил коня плетью, но и Ельга безотчетно сделала тоже: ей казалось, что если она скачет впереди других, то все остальные уже преследуют ее, как дичь.

А тем временем Славигость, опередив всех, уже почти поравнялся с туром. Заметив, как он вытаскивает из ножен на поясе длинный хазарский кинжал – еще один подарок от степной родни, – Ельга постаралась придержать кобылу. Но та, возбужденная непривычной скачкой, слушалась плохо.

Славигость поравнялся с быком и теперь, уклоняясь от веток, выбирал миг, когда между ним и животным не будет никакой растительности. Холка тура находилась на одной высоте со всадником в седле и казалась живой, бегущей горой. От топота тяжелых копыт содрогалась земля. Завороженная и напуганная, Ельга едва дышала, не зная, то ли пытаться удержать лошадь, то ли продолжать гнать, чтобы не отстать.