Пожилая женщина встала, невидяще глядя в окно. Тюлевые занавески лениво колыхал вечерний ветерок, словно забавляясь с ним, как кот, играющий с бантиком на веревочке.

– Кто это отправил? – тихо спросила Ирина Леонидовна, глядя в темнеющий за воротами лес. – Кому нужно поднимать все это наружу?!

Повернувшись, она принялась бесцельно двигать по столу фужеры и тарелки с вилками. Внутренне пожилая женщина отдавала себе отчет, что эти бессмысленные действия просто вызваны отчаянной потребностью себя чем-то занять и отвлечь от мыслей о странном письме.

«Мальчик. Олег», – неожиданно сверкнуло в мозгу, и Ирина Леонидовна, вздрогнув, задела графин с яблочным компотом. Уже будучи переставленным на самый край стола, он не удержался и с грохотом упал на дощатый пол, разлетевшись вдребезги. Холодные брызги компота попали на ее морщинистые икры, и она, неуклюже присев, принялась собирать осколки.

«Мальчик. Точнее, парень. Олег Тюрин. Его ведь убили» – эти слова оглушительно звенели в голове, будто она находилась под куполом колокола. Ирина Леонидовна вспомнила, как недавно по телевидению сообщали о диком происшествии – какие-то нелюди сварили заживо в котле одного юношу.

Беднягу звали Олег Тюрин, и он был одним из тех, кто тогда был на пикнике… После этой кошмарной новости Ирина Леонидовна весь день ходила под гнетущим впечатлением, гадая, кому и зачем понадобилось с таким зверством лишать парня жизни.

Размышляя о возможной связи письма со страшной смертью ее бывшего воспитанника, Ирина Леонидовна неудачно схватилась за донышко расколовшегося графина, глубоко порезав безымянный палец. Охнув, она все же нашла в себе силы донести осколки до мусорного ведра и лишь затем занялась кровоточащей раной.

«Сынок, ну где вы?! Я вас очень жду», – с щемящим сердцем подумала она, забинтовывая палец дрожащей рукой. Женщина с надеждой посмотрела на часы – еще только семь вечера. Самолет с ее родными опустится в Горно-Алтайске лишь через двадцать минут…

Нужно выпить успокоительное. Приняв капли пустырника, Ирина Леонидовна запила их теплой водой.

Вечерело.

Погруженная в свои тревожные мысли, она не замечала человека, притаившегося за окном. Затаив дыхание, он неотрывно смотрел на старую встревоженную женщину.

В какой-то момент на губах человека выступила слюна, и он плотоядно облизнулся.

Совсем как голодное животное.

Немного побыв на кухне, Ирина Леонидовна вернулась в гостиную. Чтобы блюда не заветрились, она накрыла их глубокими прозрачными мисками.

Включила телевизор, но, прощелкав пультом все каналы по кругу, раздраженно выключила его, после чего села, сложив руки перед собой. Забинтованный палец слегка пульсировал, словно миниатюрное сердечко, и Ирина Леонидовна устало прикрыла глаза.

«Господи, спаси и сохрани мою душу грешную… – подумала она. – Спаси и сохрани душу Машеньки… и Олега, Господи…»

Незаметно пожилая женщина задремала.

Когда она открыла глаза, на часах было почти восемь.

Всполошившись, Ирина Леонидовна набрала номер сына, но абонент был вне зоны доступа. Она позвонила в аэропорт, но каждый раз в ответ играла бесконечно-нудная музыка, после чего линия обрывалась. Наконец она сумела пробиться в справочную, где ей вежливо сообщили, что рейс, которым должен прилететь ее сын с семьей, задерживается на час.

Вздохнув, Ирина Леонидовна вышла из гостиной.

«Пора Гоше домой», – подумала она и направилась к выходу.

Однако ши-тцу молчал.

Женщина обошла дом и с недоумением остановилась у ворот, которые были приоткрыты ровно настолько, чтобы позволить протиснуться ее пушистому любимцу наружу.

– Я же закрыла дверь, – растерянно пробормотала Ирина Леонидовна, словно пытаясь оправдаться неизвестно перед кем. – Я точно помню…

«Сейчас не имеет никакого значения, закрыла я дверь или нет, – с тревогой подумала она. – Дверь открыта, и, скорее всего, Гоша выскочил наружу…»

Немного поразмыслив, она вышла за ворота, оглядевшись.

– Гоша! – позвала женщина, но пес не откликался.

Нерешительно переступив ногами, Ирина Леонидовна уже хотела было двинуться к Вере (Гоша пару раз забегал на участок соседки), как неожиданно уловила слева какое-то мимолетнее движение. Она медленно обернулась в сторону леса.

– Гоша!

Среди листвы, колыхаемой ветром, послышалось едва различимое тявканье.

– Гоша, быстро ко мне! – сердито крикнула Ирина Леонидовна, но в ответ лишь шелохнулся кустарник.

«Маленький засранец. Погоди, я тебе устрою», – мысленно пообещала она, направившись к лесу.

Лай раздался вновь, на этот раз с левой стороны. Казалось, собака дразнит свою хозяйку, предлагая поиграть в прятки.

– Ну хорошо же, – пробурчала женщина, убыстрив шаг.

Она была уверена, что как только она окажется в лесу, Гоша тут же с радостным лаем кинется навстречу, однако ее надежды не сбылись – собаки нигде не было.

Раздражение постепенно уступало свое место гневу, и Ирина Леонидовна неожиданно подумала, что, попадись ей Гоша сейчас, она задала бы ему хорошую трепку. Нашел время шутки шутить!

– Гоша!!! – крикнула она, уловив боковым зрением, как что-то промелькнуло среди деревьев.

Она сделал два шага вперед, вновь услышав знакомый лай.

Женщину снова охватила тревога.

Даже не тревога – страх. Липкий, обволакивающий страх.

«Что с ним происходит? Он никогда себя не вел так!»

Словно отвечая на ее мысленный вопрос, среди зарослей раздалось повизгивание.

Ирина Леонидовна направилась в сторону звука, но спустя несколько секунд лай послышался справа.

Затем слева.

Потом за спиной.

В какой-то момент, ей начало казаться, что она сходит с ума.

– Я пошла домой, паршивец, – устало произнесла она. – Делай что хочешь…

Однако как только Ирина Леонидовна развернулась, из кустов донесся жалобный скулеж, от которого по ее старческому телу прошел мороз. Забыв обо всех обидах, она из последних сил кинулась в чащу, туда, откуда раздавался душераздирающий вой ее собаки.

Острые ветки нещадно хлестали по лицу и рукам, за шиворот набились мелкая труха и сосновые иглы, царапая шею. В итоге она зацепилась ногой за выпирающий корень и, испуганно вскрикнув, растянулась на земле. Обрывки конверта и копии газетной заметки высыпались из ее передника, напоминая хлопья снега.

Ирина Леонидовна медленно поднялась, и, припадая на ушибленную ногу, захромала дальше.

– Гоша, – позвала она, лихорадочно оглядываясь по сторонам. – Гоша, где…

Слова застряли в глотке, и она застыла на месте как вкопанная.