– Нравится? Коко могла бы неплохо заработать на этом, превращая жуткое в жутко прекрасное.

– Ты всегда прекрасна, – с трудом выдавил я. Горло у меня сжалось.

Лу обняла меня за пояс и прильнула к сердцу.

– Тебе… лучше? – спросил я.

– Почти. – Она снова широко улыбнулась, увидев мое настороженное лицо. Затем встала на цыпочки и поцеловала меня. – Пойдем. Хочу показать тебе кое-что.

Я слепо последовал за ней. Сердце ушло в пятки. Внутренний голос предупреждал, что все идет слишком легко, предостерегал не верить, но, когда Лу переплела свои пальцы с моими, увлекая меня дальше в туман, я поддался ей. Давно я не чувствовал тепло ее руки. В воздухе витал волшебный аромат ванили и корицы. Я вдохнул его поглубже. По телу разлилось ощущение покоя. Мешкать в этот раз я не стал. Это была Лу. Она не была балисардой, а я не шел к алтарю. Я не вверял ей свою жизнь, ибо уже давно это сделал.

– Как ты изгнала Николину? – спросил я, следуя за ней словно в полузабытье. – Что тебе показали воды?

Лу улыбнулась через плечо, освещая все вокруг своей улыбкой.

– Не припомню, чтобы ты был таким разговорчивым, муженек.

«Муженек». Звучало так правильно, согревало и пьянило меня. Широко улыбнувшись, я обхватил Лу за плечи и прижал к себе. Я жаждал ее тепла и улыбки.

– А я не припомню, чтобы ты…

«…пролила истину, – упрекнул меня разум. – И ты тоже. Это все не взаправду».

Улыбка у меня погасла. Очень даже взаправду. Я чувствовал, как Лу прижимается ко мне. Я сбавил шаг и остановился. Сжав ее крепче, я повернул ее к себе лицом. Лу подняла взгляд и знакомо вскинула темные брови. У меня тут же перехватило дыхание. Она, казалось, сияла от счастья, и мне чудилось, что я вот-вот воспарю.

– Скажи, – мягко спросил я, убирая прядь ее волос, – что ты видела?

– Позволь лучше показать тебе.

Я нахмурился. Ее кожа и правда сияла? Лу взмахнула руками, и туман рассеялся. Перед нами открылся каменный алтарь, на котором лежала связанная девушка с кляпом во рту. Она силилась удержать свисающую с алтаря голову. Ее волосы, белые как снег и луна, белые как ее одежды, были заплетены в косу. Коса спадала в каменную чашу. С тревогой я шагнул ближе. Девушка выглядела… нет, казалась знакомой. Бирюзового цвета глаза. Она могла быть шестнадцатилетней Лу, но нет. Девушка была слишком высокой и крепкой, а на ее бледной коже не виднелось ни одной веснушки.

– Взгляни на нее, дорогой, – певуче протянула Лу с кинжалом в руках.

Я уставился на клинок, не понимая, откуда он взялся. Не понимая, зачем он ей.

– Она прекрасна, правда?

– Что ты делаешь?

Лу подбросила кинжал в воздух, глядя, как он вращается вверх и вниз, и поймала его за рукоятку.

– Мне нужно убить ее.

– Что? Нет. – Я хотел было загородить девушку, но ноги меня не слушались. Туман снова начал стелиться и сгущаться вокруг нас. Я смотрел на несчастную. Дыхание у меня участилось. – Зачем? Почему ты хочешь убить ее?

– Ради общего блага. – Лу посмотрела на меня с жалостью.

– Нет. Лу, нет… – Я яростно затряс головой. – Убийство этой девочки ничего не решит…

– Не просто какой-то девочки.

Лу неторопливо шла к алтарю, подбрасывая и ловя кинжал. Девушка смотрела на нее широко распахнутыми глазами, борясь из всех сил. Воды исчезли, вокруг выросли горы. Храм на лугу. Женщины отплясывали безудержный танец в лунном свете. Черноволосые тройняшки и ведьма в короне из остролиста. Но девушка не могла сбежать. Туман держал ее в ловушке, словно свинью, которую вот-вот отправят на убой. Лу поднесла кинжал к ее горлу.

– Этой девочки. Я одна готова сделать то, что должно, любимый. Я одна готова пожертвовать собой. Почему ты не понимаешь? Я всех спасу.

Я почувствовал, как к горлу подступает желчь.

– Не делай этого. Не… не ее. Прошу тебя.

Лу печально посмотрела на меня, держа кинжал у горла девушки.

– Я дочь своей матери, Рид. Я сделаю все, чтобы защитить своих любимых. А ты бы не убил… – Она нежно дотронулась лезвием до горла девушки. – …Ради меня?

Изумленный и разгневанный, я так отчаянно попытался пошевелиться, что едва не сломал себе ноги.

– Я бы не уб…

Я еще не успел договорить, как ложь почернела и треснула. Как пепел на моем языке. Мой пепел.

Я уже убивал ради Лу. Архиепископ, конечно, были грешен, но вот другие… те, что были до него. Я убивал их вовсе не ради любви, а из чувства долга и преданности. Ради славы. Но… что-то все равно было не так.

«Испей из вод и пролей их истину».

Теперь я видел трещины в магии вод. Их Лу была так убедительна, так идеальна. Как Лу, воспоминания о которой я хранил. Но реальность не была идеальной, как и сама Лу. Ни тогда, ни сейчас. Однажды она сказала, что больно вспоминать умерших такими, какими они были, а не такими, какими мы хотели их видеть. Память весьма опасна.

«Со временем люди меняются, правда?»

Я больше не был тем мальчишкой, что тосковал по своей балисарде, держал ее с трепетом и гордостью. И все же в глубине души я помнил об этом мальчишке и о его тоске. Сейчас я, вероятно, впервые ясно увидел правду. Я убил Архиепископа, потому что любил Лу. Я убивал невинных, потому что любил Архиепископа, своих братьев и семью. Всякий раз, обретая дом, я боролся изо всех сил, чтобы сберечь его.

Точно так же, как Моргана.

Тонкая алая линия окропила клинок Лу. Она окрасила шею девочки, словно ленточка.

– Однажды ты сказал, что я похожа на свою мать. – Лу потрясенно уставилась на окровавленный кинжал. – Ты был прав.

Я не успел ничего сделать. Лу резко полоснула по горлу девочку и посмотрела на меня. Несчастная захлебывалась и задыхалась. Через пару секунд она затихла. Алый цвет навсегда запятнал белый камень.

– Ты был прав.

«Испей из вод и пролей их истину».

– Да.

Туман у моих ног тут же рассеялся, и я решительно двинулся вперед, глотая желчь. На девочку я не смотрел. Не запомнил ее лица. Мою грудь словно рассекло надвое от натуги. Все произошло не на самом деле. Пока нет. И никогда не произойдет, если я не позволю.

– Да, Лу, ты похожа на свою мать. – Я приподнял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. – Но и я тоже.

Как только слова слетели с моих губ, Лу широко заулыбалась.