— Мои люди напали на судно. Кто-то обрезал швартовы, и его понесло течением, потому что все дрались и некому было управлять им. Судно село на мель. Эти двое пришли последними, немного позже остальных.

— И сбежали от призрака, «высокого, как великан, и бледного, как саван», — процитировал его милость, качая головой.

— Это ваш английский друг, — сказал Гази. — Он не знал, кем были мои люди, он, вероятно, подумал, что это грабители одной из деревень. Он решил убежать. Ему была нужна лодка. Сделано очень умно.

— Меня это не удивляет. Арчдейл, знаешь ли, гений…

— Я пришел, как только об этом услышал, — продолжал Гази. — У Дюваля есть свои люди на юге, туда и направлялся Фарук. Теперь они узнают о призраке, и Фарук тоже догадается, кто он, потому что совсем не глуп. Я пришел, чтобы найти вашего друга раньше, чем это сделают люди Дюваля.

Грозовая туча немного посветлела.

— Очень разумно, — сказал его милость. Получив одобрение, Гази продолжал:

— Этого призрака часто видят на восточном берегу, среди могил, в местах между Завиет-эль-Амват и Бени Хасан. — Он указал на восточный берег Нила.

— Расстояние около пятнадцати миль, — заметил лорд Ноксли. Он замолчал и посмотрел туда. — И всюду могилы прячутся в скалах. Не говоря уже о том, что многим призрак просто померещился. Арабы так легковерны. Одному показалось, что он видит призрака, и вот уже все видят целые полчища. Не сомневаюсь, Арчдейл будет появляться в нескольких местах одновременно, на поиски потребуется не одна неделя.

— Это правда, они повсюду видят его. Но, я думаю, умный человек держится подальше от деревень и поближе к гробницам. Найти его можно, особенно если кашеф поможет. У него много шпионов.

— Значит, все упирается в бакшиши, — сказал лорд Ноксли и зашагал дальше. — Я позабочусь об этом. — Он задумался, а затем сказал: — Я бы поручил поиски Арчдейла тебе. Фарук все еще не пойман.

— Он знает, что мы идем по его следам, и он изменит свои планы. Думаю, он не задержится в Бени Хасан, чтобы дождаться там, как они договорились, Дюваля. На его месте я бы двинулся на юг. В Дендере находится большая группа французов. Думаю, он пойдет туда.

— Я знаю, зачем там эта группа французов, будь они прокляты, — сказал его милость. — Эти твари получили разрешение забрать великолепный потолок со знаками зодиака из храма богини Хатор. Они не должны получить еще и папирус. Я отправлюсь туда, как только мы договоримся с кашефом.

Дальше они до резиденции чиновника шли молча. Возле нее Гази спросил:

— Эти двое моих людей — трусы. Как вы желаете поступить с ними?

— Найди Арчдейла, — ответил лорд Ноксли. — Предоставь этих трусов мне.

Ветер, полностью затихший накануне ночью, наутро возобновился, на этот раз он благоприятствовал им. К радости Дафны, он был сильным и непеременчивым, и «Изида» быстро двигалась вверх по реке. Они наверстали большую часть потерянного времени и менее чем за три дня добрались до Бени Суэф.

Вид, конечно, был многообещающим. К западу от деревни лежали развалины древнего Гераклеополиса. На восточном берегу дорога через пустыню вела к коптским монастырям святого Антония и Павла. Невозможно было пройти мимо, не испытывая хотя бы намека на желание исследовать эти места.

Но это было не больше, чем намек. Найти Майлса для нее было важнее любого монумента. В конце концов, у них будет масса времени для исследований Египта вместе с ним.

Тем временем Дафна могла продолжать изучать находки, сделанные ею за последнее время. Ей никто не помешает. Мистер Карсингтон явно решил быть «нечестным». Он делал вид, как и просила Дафна, что ничего недопустимого между ними не произошло.

Он вернулся к образу беспечного тупицы, каким предстал перед нею в их первую встречу. Руперт перестал задавать смущающие ее вопросы. Он не делал ни жеста, ни замечания, которые хотя бы чем-нибудь походили на ухаживания.

Они вместе обедали, обсуждая, как бы она могла обсуждать с Майлсом, то, что они видели на берегах, мимо которых скользила «Изида»: например, разнообразных птиц, или интересные нагромождения камней, или способы строительства египтян, которые, видимо, не изменились со времен фараонов.

Было ясно, что мистер Карсингтон не дал себе труда истолковать как-то иначе захлопнувшуюся перед его лицом дверь. Он тотчас же и с удивительной легкостью выбросил их объятия из головы. Дафна должна была бы радоваться этому. Ее же это раздражало.

Как это просто для него, мрачно думала она. Для него она была всего лишь одной из длинного списка женщин. В следующем большом городе, к которому они причалили на ночь, он ушел, вероятно, поискать танцовщиц. Ему было все равно, может быть, за исключением того, что танцовщицы не были такими скучными, как она, с ее нудными разговорами о коптах, картушах и соколах в царских коронах.

Дафна знала, что для таких мужчин, как он, она была чудачкой. Временами она даже жалела, что природа наградила умом ее и не Майлс наследовал интеллект, которым славились Арчдейлы. Так было бы лучше для ее родителей, особенно для отца, который мучился многие годы, не зная, как поступить с ней: относиться к ней как к нормальной девочке и не обращать внимания на дар, которым наградили ее небеса, или дать ей образование соответственно ее уму, хотя это выглядело бы противоестественно?

Дафне, бесспорно, было бы легче, будь она обыкновенной девушкой. Ей бы не пришлось выслушивать постоянные замечания Верджила:

«Я уверен, ты хотела принять это во внимание…»

«Не сомневаюсь, ты не придала значения…»

«Естественно, тебе не пришло в голову…»

«Без сомнения, ты не знала о моем желании…»

Ей до сих пор слышался его голос, такой сдержанный, терпеливый и… выводящий ее из себя.

Ему была нужна нормальная жена. Она не соответствовала его представлениям о том, какой должна быть, и не хотела ничего менять.

Дафна действительно не хотела быть такой, как другие женщины. Ее занятия увлекали ее, вдохновляли и делали счастливой. Она знала, что мужчины не понимают ее. Она не нравилась большинству из них. Наибольшим разочарованием для Дафны стало то, что и Верджил оказался таким же.

Она знала, что мистер Карсингтон испытывает к ней чисто плотский интерес. Она понимала, что с его стороны правильно и разумно прекратить покушения на ее добродетель.

Дафна понимала, что ей не следует жалеть о том наслаждении и страсти, которые она испытала, и думать, что все это так и должно быть: никаких правил, никакого стыда.

Глупо, но ей хотелось продолжения. Когда Руперт стоял рядом, на палубе, например, и они смотрели на быстро проплывающие мимо картины, ей хотелось почти до отчаяния прижаться к нему и упиваться им. Ей хотелось с такой же безумной страстью почувствовать близость их тел.

Это была чисто животная страсть, глубокая и первобытная, как голод или жажда. Но это были нормальные потребности: как пища и вода, необходимые для жизни. Близость с ним не была необходимостью, более того, по сотне причин вредна для нее.