,— А как все началось? — спросил Рис. — Ты знаешь, из-за чего возник спор?

— Священники Чемоша отказываются говорить. Ублюдки мерзкие. Думаю, было ошибкой разрешать им строить здесь свой Храм, но Палин Маджере настаивал, что не нам решать, каким Богам поклоняться, а каким — нет. Он заявил, что пока жрецы и последователи Чемоша не нарушают закон, можно позволить им поклоняться своему Богу. До сих пор они вели себя тихо, не воскрешали людей из мертвых и не грабили кладбища, насколько я знаю.

А что касается Зебоим, ее служители оказались более разговорчивыми. Они всем подряд рассказывают, что Чемош пытается захватить главенство над Богами Тьмы. Но что меня больше всего поражает, так это то, что все жрецы, даже Кири-Джолита, ополчились против Гилеана. Понятия не имею почему. Его эстетики носа не высовывают из своих книг.

Герард пристально взглянул на Риса.

— Многие месяцы все эти жрецы вполне мирно занимались своими делами, и вот примерно две недели назад они как с цепи сорвались, чуть глотку друг другу не перегрызают. А теперь появляешься ты. Ты лично знаком с Зебоим. На Небесах что-то не так. Что случилось? Грядет очередная Война Душ?

Рис молчал.

— Ага, ясно. Я так и знал. — Герард тяжело вздохнул и провел пятерней по волосам. — Рассказывай, что происходит.

— Я бы с радостью рассказал тебе все, друг мой, но дело очень запутанное…

— Еще более запутанное, чем тогда, когда Богиня потащила тебя сражаться с Рыцарем Смерти? — спросил Герард словно бы в шутку.

— Боюсь, что да, — сказал Рис. — На самом деле, я сейчас собираюсь обсудить ситуацию с Аббатом моего Ордена и испросить у него совета и указаний. Если ты не против пойти со мной…

Герард яростно замотал головой:

— Нет уж, спасибо, брат. Довольно с меня священнослужителей на сегодня. Ты иди молись, а я пойду поем. Надеюсь, Атта присматривает за этим твоим кендером? Мне совсем не нужны беспорядки в гостинице.

— Атта с ним, и я велел Паслену прийти ко мне в Храм. — Рис неуверенно посмотрел на стражников, патрулирующих район святилищ. — Твои люди пропустят его?

— Воины здесь для того, чтобы присматривать за порядком, они никому не запрещают заходить в Храмы. Хотя, если опять возникнет свалка… — Герард покачал головой. — Тогда давай встретимся сегодня вечером у меня дома, брат. Я приготовлю своего любимого тушеного цыпленка, а ты расскажешь мне, что тебе насоветовал Аббат.

— С удовольствием, — согласился Рис. — Спасибо. И еще одно, — добавил он, когда Герард уже собрался уходить. — Ты случайно не слышал такое название — «Провал Беккарда»?

Шериф нахмурился:

— Ты не помнишь, чему тебя учили на уроках истории, брат?

— Боюсь, не очень хорошо, — признался Рис.

— Битва при Провале Беккарда — одна из самых темных страниц в истории Кринна, — начал Герард. — Неракские Рыцари Тьмы уже собирались сдать соламнийцам осажденный Оплот и отступали, направляясь к узкому горному ущелью, известному под названием Провал Беккарда. И вдруг командир Рыцарей Тьмы приказал лучникам стрелять в своих же воинов. Те повиновались, расстреляв в упор сотни своих товарищей. Тела убитых образовали огромную кучу, словно поленницу; и говорят, что ущелье было завалено. Отступление прекратилось, соламнийцы в итоге потерпели поражение, и это оказалось для нас началом конца.

— Кто командовал Рыцарями Тьмы? — спросил Рис, уже зная ответ.

— Эта демоница, Мина, — угрюмо ответил Герард. — Увидимся вечером, брат.

Герард отправился своей дорогой, к гостинице «Последний Приют».

Рис смотрел, как он уходит. Интересно, думал он, встретит ли шериф Мину и, если встретит, узнает ли ее? И что в таком случае произойдет дальше?

«Глупец я, что заговорил о Провале Беккарда, — корил себя монах. — Теперь он будет размышлять о Мине. Наверное, мне следует вернуться…»

Рис посмотрел на окруженный тенистыми деревьями Храм и почувствовал могучее желание войти, словно сам Маджере взял его за руку и потянул за собой. Но Рис все же стоял в нерешительности. Он боялся, что его ведет собственное сердце, а вовсе не рука Бога.

Все существо его стремилось к этой мирной тишине, к спокойствию и безмятежности Храма. И в конце концов он послушался или веления Бога, или желаний своей души. Он нуждался в совете Аббата. Если Герард узнает Мину и придет сюда, за Рисом, желая выяснить, что, во имя неба, происходит, Аббат сможет объяснить ему.

Храм Маджере представлял собой простое строение из блоков полированного красно-оранжевого гранита. В отличие от величественного святилища Кири-Джолита, его не украшали ни мраморные колонны, ни богатая резьба. На дубовой двери не было замка, как на дверях Храма Хиддукеля, покровителя воров, который постоянно боялся, что его ограбят. Не было здесь и цветных витражей, как в замечательном Храме Мишакаль. Окна Храма Маджере вообще не были застеклены. В здание свободно проникали свежий воздух, солнечные лучи и пение птиц, он был открыт ветру, дождю и холоду.

Когда Рис ступил на исхоженную тропу, ведущую через храмовый сад, где жрецы выращивали себе пищу, к простой деревянной двери, сила, которая поддерживала его так долго, внезапно изменила ему. По щекам у него потекли слезы, а сердце переполнилось любовью и благодарностью к Богу, который никогда не терял веры в него, хотя сам он потерял свою веру.

Рис вошел в Храм, и его окутали прохладные тени, успокаивая и словно благословляя его. Он обратился к служителю с просьбой об аудиенции у Аббата. Священник сообщил о Рисе главе Ордена, который немедленно прекратил медитацию и пришел за гостем, приглашая его в свои покои.

— Добро пожаловать, брат, — произнес Аббат, сжимая его руки в своих. — Мне сообщили, что ты хочешь побеседовать со мной. Чем я могу быть тебе полезен?

Рис смотрел на него пораженный. Настоятель Храма был пожилым человеком, подобно большинству Аббатов, — ведь мудрость приходит с возрастом. Он был мускулистым и сильным, потому что все жрецы и монахи Маджере — даже Аббаты — обязательно должны ежедневно практиковаться в воинском искусстве, называемом «милосердное послушание». Рису никогда не приходилось бывать в этом Храме или в других Храмах Маджере, кроме своего собственного, он никогда не встречал здешнего настоятеля, и все же этот человек почему-то показался Рису знакомым. Монах опустил глаза, посмотрел на руки Аббата, сжимавшие его ладони, и заметил извилистый белый шрам, выделявшийся на загорелой обветренной коже.

Внезапно перед Рисом живо возникло воспоминание: городская площадь, священники Маджере, пытающиеся вразумить его, Атта бросается на них, лязгая зубами, один из жрецов отдергивает окровавленную руку…

Аббат молча, терпеливо ждал, пока Рис заговорит.

— Простите меня, Ваше Святейшество! — сгорая от стыда, воскликнул Рис.

— Разумеется, я прощаю тебя, брат, — сказал Аббат и с улыбкой добавил: — Но я бы хотел знать, чем ты провинился передо мной.