Но я почему-то сомневаюсь, что они согласятся на это добровольно. Да и вряд ли кто-то из них услышит в кипящей внизу драке мою вежливую просьбу разойтись. Еще и вампирка под боком подозрительно завозилась, как бы не рванула куда.

Чтобы не отвлекаться на нее, приклеиваю девицу к сиденью, милое такое заклинаньице для слишком непоседливых.

И разворачиваю метлу на новый заход. В пылу происходящих событий на бегающее по кругу облако никто даже внимания не обратил.

– Решила бросить своих друзей? – едко шипит рядом сообразительная спутница.

– И не мечтай, – хмыкнула я.

Вот потому и не люблю я возить пассажиров, что слишком много с ними мороки. Все расскажи, все покажи, да еще и претензии предъявляют.

А у меня сейчас о другом голова болит. Чем таким можно припугнуть аборигенов, чтобы посеять среди них панику? Ну, в своем мире мне достаточно иллюзии небольшого горящего самолета, чтобы все рванули в разные стороны.

А вот чего тут боятся? Да что я мучаюсь, у меня же рядом консультант сидит!

– Кто тут у вас из летающих тварей самый ужасный?

Чего это она так глаза вытаращила?

Однако я и сама уже вспомнила, вот только как бы теперь это пострашнее изобразить?

Припомнила все картинки, фильмы, наложила морок и ринулась прямо в гущу сражающихся. И только тут поняла, что на них в этот момент можно десяток любых страшилок пустить, все равно никто не оторвет взгляда от противника. Что же делать? Место битвы стремительно приближается. Нужен какой-то сигнал, шум…

Нет, усилить я могу любой звук, но вот что именно кричат при нападении драконы, не слышала ни разу. Потому впопыхах и изобразила нечто среднее между рычанием уссурийского тигра и воем пожарной сирены.

Громко изобразила, вампирка даже уши ладошками зажала.

А сражающиеся головы подняли, да так и застыли в живописных позах. Ну и кто из них больше испугался? И что лично мне это дало? Гномы-то не в курсе, что я – это я, а не огромный, черный с золотом дракон.

Так, значит, нужно, чтобы меня узнали.

– Партизаны, в кусты! – рявкнула я собственным голосом, на бреющем пролетая над гномами.

Ну и кто там самый сообразительный? Правильно, в этот раз Талм первый догадался.

– Это Вия! – взвизгнул радостно и так врезал ногой по коленке застывшему напротив воину, что тот рухнул на вытоптанную траву.

– В кусты! – скомандовал Дарвиль, и они бросились из круга через образовавшуюся брешь, не забывая по пути наносить удары приходящим в себя врагам.

А я снова издала жуткий рык и бросила в ближайших воинов первое заклинание. Боевое, конечно.

Нет, никого оно не убило, откуда у Бабки-ёжки могут взяться такие кровожадные мысли?

Просто повергло в глубокий сон. С ними потом можно будет разобраться. Те, кто продает за деньги свое умение махать мечом, зачастую жалостливее застенчивой молодухи, спокойно перерезающей горло собственноручно выкормленному из соски ягненку.

Зато остальные стражники, увидев, как безмолвно валятся наземь товарищи, начали в панике отступать к карете.

Я бросила еще одно заклинание, и отступление превратилось в бегство. Бегите-бегите, мне нужно всего несколько минуток, чтобы, развернувшись, приземлиться за кустами и притронуться к траве. Слово, подаренное хозяйкой леса, действует только в прямом контакте.

Шар оранжевого пламени, вспыхнувший на крыше кареты, показался смутно знакомым, а когда из него появился злющий маг в одном сапоге и расстегнутой рубахе, я сразу вспомнила, где его видела.

А он, не теряя времени, повелительно махнул рукой, и все воины снова зависли с потрясенно раскрытыми ртами. Вот по этим ртам я и поняла, что он снял морок. А по ядовито-счастливой ухмылке мага догадалась, что его очередной удар не покажется мне нежным. И направила метлу прямо в землю. Мечтая только об одном – быстрее прикоснуться руками к траве. Собственной магии победить колдуна мне не хватит.

Его заклинание догнало меня в тот момент, когда я уже спрыгнула с метлы и почти коснулась ступнями земли. Последнее, что я успела, застывая недвижным истуканом в неудобной полусогнутой позе, – это послать подальше метлу с Нилиной.

Тело не ощущалось совершенно, но видеть все происходящее прямо перед собой я могла. И слышать тоже. Что-то незримое прилетело со стороны кустов, и маг, спрыгнувший с кареты, пошатнулся. Но тут же отправил в ответ нечто, посверкивающее огненными искрами.

Потом принял на выставленные ладони пучок острых ледяных игл, стекших с его рук плюющейся паром водой. И снова бросил куда-то мне за спину горсть пылающих шариков. Судя по крикам и ругани, они попали в кого-то из гномов.

А в следующую секунду оттуда пришел небольшой смерч и яростно закружил вокруг мага, пытаясь свалить его с ног. Но бандит на миг поднял вокруг себя стену огня, и смерч утих.

Вот в этот момент я и почувствовала, что паралич, скрутивший мои мышцы, немного ослаб. Значит, заклинание, превратившее меня в сгорбленную статую, требует постоянной подпитки и присмотра, а именно на них у мага сейчас нет ни энергии, ни свободного времени.

И мне это очень на руку.

Однако принимать свободную позу я не торопилась. Сначала следует запустить все слои собственной защиты, потом выяснить, слышит ли меня травка. А пока – внимательно наблюдать, как развивается сражение магов. Оба явно экономили силу, проверяя способности противника ударами различных стихий. И если Гарон бил больше водой, воздухом и землей, то маг разбойников швырял огнем и ментальными заклинаниями.

Вот он ловко отпрыгнул от разверзшейся почти под ногами ямы и, мстительно скривив тонкие губы, пробормотал что-то зловещее.

Вскрики ужаса и выпученные в страхе глаза жавшихся к карете стражников помогли мне сообразить – пришло мое время. Маг выбросил такое мощное заклятие, что не сразу почувствует мое освобождение.

Я шепнула траве заветное слово, полюбовалась на выметнувшиеся из-под земли крепкие корни, спеленавшие мага в тугой кокон, и только после этого обернулась посмотреть, что же такое ужасное он сотворил.

– Ах ты, жаба пупырчатая! – непроизвольно сорвалось с губ неласковое словечко при виде неуклюже шагающих к кустам жутких фигур, еще недавно валявшихся рядом с местом битвы.

Оказывается, этот маг – некромант. Самый ненавидимый всеми нормальными магами извращенный вид магического искусства, позволяющий вливать собственную силу в только что умерших людей.

Гарон, застывший у кустов с поднятой наготове рукой, напряженно следил за неумолимым размеренным приближением порождений извращенной магии, явно собираясь устроить им неожиданный сюрприз.

Как вдруг за моей спиной раздался странный треск, и в воздухе запахло паленым.

Стремительно обернувшись, вижу крутящиеся от жара обрывки корней, держащих некроманта. Щит огня – вот на какое заклятие решился этот сумасшедший, лишь бы выйти на свободу. И ведь наверняка знает, что после такого тесного соприкосновения с пламенем на нем не останется ни одежды, ни волос, ни клочка необожженной кожи. А уж как он будет зол и мстителен, если сумеет вырваться, подумать страшно.