— Как ты… как насчет тушеного кролика? — сказала она, закрыв глаза и надеясь, что муж не заметит, что она еще ничего не готовила.

Он снова заворчал.

Я хочу есть. Прямо сейчас. Мне все равно, что это будет, лишь бы ты сделала это побыстрее.

Она кивнула и заторопилась: быстро включила плиту и поставила на нее кастрюлю с водой. Потом оглянулась. Ребенок лежал в кроватке неподвижно и не издавал ни звука. Это хорошо. С сознанием того, что с ним все в порядке, она занялась приготовлением ужина.

Потом, после того как они с мужем поели, а она вымыла посуду и убрала со стола, Эстер вернулась к ребенку. Она все время держалась от него поблизости. Во время ужина она постоянно вскакивала и подходила проверить, как он. Ее муж по этому поводу несколько раз недовольно фыркнул, но ничего не сказал. Она только улыбалась про себя. Вероятно, он все же оказался понимающим мужчиной.

Пока она неотрывно смотрела на ребенка, ее муж куда-то ушел, опять оставив ее с малышом одну.

Он уже очень давно не хныкал. После того как она поменяла пеленки и покормила его, он вел себя очень тихо, погрузившись в состояние, которое она, качая его на руке, считала сном. Она вспомнила, что, перед тем как отключиться, она рассматривала его, а он лежал с закрытыми глазами, оставив только узкую щелку, через которую были видны белоснежные белки закатившихся глаз. Он был таким крошечным, таким беззащитным. Она могла делать с ним все, что угодно. Могла убаюкивать его, могла согреть, могла крепко обнять. Или обвить пальцами его горлышко и перекрыть воздух этому маленькому хилому тельцу. Все, что угодно. Эта мысль неожиданно пронзила ее, вызвав резкий всплеск адреналина в крови. В ее руках была власть над жизнью и смертью. Она могла выполнять роль Бога.

Власть. Первый раз в ее жизни. При этой мысли она улыбнулась. Неудивительно, что люди проделывают такой долгий путь, чтобы иметь детей.

Эстер смотрела на него, размышляя, что делать. Ей хотелось взять его на руки. В конце концов, все матери так делают. Но он, лежа здесь, выглядел таким умиротворенным, почти не двигался, даже почти не дышал.

Только теперь она сообразила, что с ним может быть что-то не так.

Она склонилась ниже и придвинула лампу, что рассмотреть его получше. Розовых пятен на лице, кажется, стало меньше. Теперь его кожа была синюшного оттенка, и на ней добавилось желтого. Эстер не думала, что это правильно. Это совершенно определенно не совпадало с тем, как дети выглядят по телевизору. Что-то тут было не так.

— О боже, о боже…

Она беспомощно огляделась по сторонам. В ней росла паника, ей хотелось, чтобы здесь был муж, но его не было видно. Ей придется справляться с этим самой.

— О боже… О боже…

Что же делать, что же делать? Она посмотрела вниз на спящее дитя. К доктору она понести его не может, она это понимала. Она ненавидела докторов, с ними в ее жизни были связаны одни только неприятности. Тогда что? Может, его надо покормить? Она посмотрела на часы. Нет. Поменять подгузник? Никакого запаха она не чувствовала. Взять его на руки? Да. Это показалось ей очень хорошей идеей. Что теперь? Подержать его. Почему? Потому что так делают все матери, напомнила она себе. Потому что от этого деткам становится лучше.

Она вынула неподвижного младенца из ванночки. Провела пальцем по его щечке. Она была холодной, кожа казалась какой-то липкой и неживой. Как будто гладишь стену.

Она прижала его к себе. Начала греть. Вот что ему нужно. Она села на кровать, держа ребенка у груди. В конце концов руки, которые она долго держала в одном положении, начали неметь, поэтому она снова уложила ребенка, укрыв его еще одним одеялом. Металлическая ванночка стояла рядом с ее кроватью. Она легла на бок, неотрывно глядя на ребенка.

Наступила ночь. Она все так же лежала, внимательно глядя на ребенка и выискивая какие-либо признаки ухудшения его состояния. Она старалась не спать, но все же задремала. Среди ночи она неожиданно проснулась, почувствовав, что вернулся муж.

— Ребенку плохо, — сказала она.

Он фыркнул.

Ну и что теперь?

Она опять посмотрела на младенца.

— Я не… я не думаю, что ему может стать лучше. Без посторонней помощи, по крайней мере. — Впервые в ее голосе прозвучали страх и все нарастающее сомнение.

Ему придется выкарабкиваться самостоятельно.

— А не можем мы просто…

Нет. Не можем. Нельзя же быть настолько тупой, женщина.

Она кивнула. Она все понимала.

Тебе остается только надеяться, что он продержится и ему станет лучше.

— А если нет?

Тогда все. Иди спать. У тебя на утро много дел. С ребенком или без него.

И он снова ушел.

Она последовала его совету и попробовала заснуть, но не смогла. Она просто лежала и смотрела на ребенка. В какой-то момент она вынула его из кроватки и прижала к себе. Она чувствовала, что в ней что-то происходит, но не могла понять, что именно. Какое-то незнакомое ощущение, словно внутри у нее образовалась дыра. Чувство было очень неприятное, но она почему-то не хотела избавляться от него. Не сейчас.

Она прижимала к себе ребенка. И ждала утра.

Каролин Идес не могла заснуть. У ее мужа, лежавшего с открытым ртом на спине и храпевшего, как рассерженный лев, таких проблем не было.

Она никак не могла удобно улечься. Каждый раз, когда ей наконец удавалось найти положение, которое устраивало и ее живот, и все остальное, и в котором ребенок лежал, не доставляя ей дискомфорта, он вдруг начинал ворочаться и для нее все начиналось сначала.

Но она не думала, что в этом был виноват собственно ребенок. По крайней мере, не только он. Грэм пришел уже после девяти, поставил портфель и тут же объявил, что идет в душ. Ужинать он не хотел, что было очень кстати, поскольку баранья нога из «Эм-энд-Эс» к этому времени была уже уничтожена. Он сказал, что поужинал по дороге домой. После душа он выпил банку пива и отправился в постель. Не спросил, как она себя чувствует, как у нее прошел день, вообще ничего. Едва обратил внимание на детей, которые уже укладывались спать. Если бы она хуже его знала, то могла бы подумать, что он завел роман на стороне.

Он был ее детской любовью. История, как у Ромео и Джульетты. По крайней мере, она так считала, пока не прочла пьесу и не выяснила, чем там все это закончилось. Она торжественно пообещала себе, что у них с Грэмом такого никогда не будет. Но для этого она должна была постараться. Чтобы дать их истории счастливый конец.

Она так и поступила. Вначале, когда он только поднимал свой бизнес, она отложила мечты относительно собственной карьеры в сторону и взялась помогать ему. Фактически на ее плечи легла основная часть работы по составлению бизнес-планов. А когда она забеременела, все это остановилось. Потом она осталась дома ухаживать за ребенком, предоставив Грэму возможность полностью погрузиться в работу. Бизнес быстро пошел в гору, его бюро по трудоустройству было выкуплено национальной компанией, а ей было позволено руководить местным филиалом. После этого у них появился новый дом, два больших автомобиля, их дети смогли учиться в частной школе.