– провал реализации этого проекта, наверное, неслучаен – или некоторые монументы, посвященные героям Великой Отечественной войны, которые не удовлетворяют нас своим художественным решением.

Вместе с тем чувство героического начала в человеке продолжало жить, и тут надо бы вспомнить удивительную картину Казимира Малевича «Девушки в поле» из Русского музея в Петербурге. Картина написана в 1933 году. Изображены три крестьянки на фоне бескрайнего пейзажа. Это три широко расставившие ноги, крепко стоящие женские фигуры, написанные в ярких, мажорных тонах. Это мощные, сильные образы, мы воспринимаем их как образы хозяев земли. Но у них нет лиц, у них обозначены головы, на которых стерты черты лиц. Личность исчезла. Это героический мир без героев. Сам Малевич называл эти свои картины «полуобразы» – очевидно, именно потому, что изображения обезличены. Когда я смотрю на эту картину, мне невольно приходят на память древние Кикладские идолы. В те далекие времена уже появился образ твердо стоящих на земле, уверенных и завоевывающих этот мир людей. У них тоже не было лиц, у них еще не было лиц. У крестьянок Малевича их уже нет.

Почитание героев было всегда и повсюду. Оно есть и сегодня, и это значит, что за периодом дегероизации, который мы переживаем сейчас, непременно наступит время, когда снова в разных видах искусства, в том числе и в живописи, и в скульптуре, появятся образы героического человека.

Человек и Природа

В ряду вечных тем искусства, несомненно, одно из центральных мест занимает тема человека и природы, тема взаимоотношений человека с окружающим его миром. Этот жанр называется пейзаж. Предмет пейзажа очень обширен: в первую очередь это изображение мира природы, который не зависит от человека, существует вне его – земля, небо, леса, реки, моря, но также это понятие включает изображение так называемой «второй природы», то есть архитектурного пейзажа. При этом я бы сказала, что главным и в этом жанре остается тема человека в общении с природой.

Мы рассмотрим развитие пейзажа в его поступательном движении, но вначале мне хотелось бы сказать несколько слов об искусстве пейзажа XIX столетия.

Именно в XIX столетии жанр пейзажа занял одно из главных мест в ряду других жанров искусства. Пейзажисты освободились от канонов и регламентации и впрямую обратились к изображению природы. Жанр был очень популярен, очень много мастеров работали в нем, и было создано огромное количество прекрасных картин, мы их хорошо знаем, можно сказать даже, что наше хорошее знание пейзажа XIX века во многом определяет наше отношение к природе и сегодня. Ведь недаром мы говорим: «посмотрите – море, как в картине Айвазовского», или «этот пейзаж напоминает нам Левитана», или «атмосфера, как на полотнах Коро или Моне». Мы произносим имя художника, и не надо объяснять, что имеется в виду, все и так ясно. Больше того, пейзаж – это тот жанр, в котором работают очень охотно и профессиональные художники, и дилетанты, часто дети соприкасаются с живописью или с рисунком, начиная с того, что рисуют пейзажи.

Первые изображения природы

Еще в древнейшие времена природа определяла жизнь человека, его чувства, он мог находиться с ней в борьбе или, напротив, в согласии. Мы даже не задумываемся о том, насколько образы природы наполняют искусство древности. В зале искусства Древнего Египта Пушкинского музея находятся колонны, характерные для древнеегипетского храма, – они выполнены в виде связанных вместе стеблей папируса – так воплощали в архитектуре образ характерных для Египта растений древние египтяне. В вестибюле Пушкинского музея можно видеть колонны, капители которых представляют собой цветок лотоса, – природный мир вторгается в мир монументальной архитектуры. Природные мотивы встречаются на вазах, на различных предметах, в скульптуре Древнего Египта.

В Древней Греции мы видим, что колонна в какой-то мере имитирует дерево, а коринфская капитель формируется из листьев растения, которое носит название «акант». То есть тема природы созвучна архитектуре. Больше того, мифологический мир древности сопоставлен с миром природы. Древние египтяне обожествляли животных, скажем, в образе кошки изображалась богиня Баст, в образе шакала – Анубис, бога Гора олицетворял сокол, богиню Хатор – корова. Интересно, что иногда происходили метаморфозы богов и образов природы, которые они олицетворяли. Например, известно, что в каких-то случаях Небо называлось небесным Нилом, то есть главной рекой Древнего Египта.

С тем же мы встречаемся и в греческой мифологии. Земля – богиня Гея, а Небо – бог Уран. Существует миф, в котором убегающая от преследующего ее Аполлона нимфа Дафна превращается в лавровое дерево. Позднее эта «метаморфоза» превращения Дафны в лавр была описана древнеримским поэтом Овидием. Метаморфозы природного мира, превращение животных в богов и наоборот характерны для понимания неразрывной связи человека и природы.

В ГМИИ имени А. С. Пушкина находится замечательный экспонат, копия так называемой Дипилонской вазы, оригинал которой хранится в Национальном археологическом музее Афин. Это очень большой сосуд, амфора, ее высота – примерно полтора метра, и она вся украшена ритмически упорядоченными орнаментами. Ваза исполнена в середине VIII века до нашей эры и относится к геометрическому стилю в греческом искусстве. Что интересно, все знаки геометрического орнамента имеют смысл и значение. Ломаная линия на тулове вазы, скажем, является знаком воды. Круги – знаки неба или солнца. Прямые или волнистые линии обозначают землю. Вода, воздух, огонь и земля включались в космос Древнего мира, и мы находим их не только на этой вазе, но и на многих других сосудах и произведениях прикладного искусства. Здесь же, среди декоративных деталей этих орнаментов изображены стилизованные фигурки ланей, которые лежат или стремительно движутся. На тулове вазы также присутствует сцена погребения. Мертвый человек лежит на пьедестале, вокруг – условно изображенные в геометризованной манере фигуры женщин с поднятыми руками, они рвут на себе волосы. Это тема смерти, что неслучайно, потому что амфора могла служить как для хранения зерна, так и для хранения пепла умершего. Жизнь и смерть рядом – жизнь начинается, заканчивается смертью, и затем зарождается новая жизнь. Это одно из самых ранних свидетельств понимания себя в мире древним человеком. Древнегреческий поэт Гомер говорил: «Листья – одни по земле рассеваются ветром, другие зеленью снова леса одевают с пришедшей весною. Также и люди: одни нарождаются, гибнут другие». Такой подход к окружающему миру обычен для древности, люди тогда чувствовали себя частицей мира, они не разделяли на «там» и «здесь», каждый человек был здесь, вместе с тем миром, который его окружал. В XX веке к такому же ощущению человека в космосе стремился философски образованный художник Василий Кандинский.

Другое замечательное создание керамического искусства Древней Греции – чернофигурный килик – широкая ваза для вина с двумя горизонтальными ручками