Артем молча отхлебнул из миниатюрной чашечки остывший кофе. Кофе был дрянной. Жалко потраченных денег.

Марина достала из сумочки пачку легкого «Мальборо». Прикурила. Убрала зажигалку, а заодно и солнцезащитные очки.

– Ты не позволяй мне слишком много курить. – Она вымученно улыбнулась. – Ты сильный. Ты пришел и забрал меня, когда мне это было больше всего нужно… Как ты думаешь, нас не смогут здесь найти?

– Смотря кто искать будет, – философски пожал плечами Артем.

– Неужели смогут? Разве мы где-то прокололись?

– Мы покупали билет до Петербурга на свое имя. Мы меняли валюту по моему паспорту. Мы зарегистрировались в гостинице, – равнодушно перечислил спутник.

Порыв ветра снова покатил шепелявый комок из-под чипсов – теперь обратно. Хрустнула, провалилась сквозь остальные, прошелестела вниз сломанная ветром ветка ближайшей липы. Окружающие деревья сочувственно закачали кронами. Вдоль гравиевых дорожек пошла волнами трава.

Девицы наконец допили пиво, поднялись, раздраженно одернули юбчонки и с недовольным видом направились к выходу из кафе: час проторчали, и ничего!

Ноги как палки, подумала Марина, наблюдая за сладкой парочкой. Кривые палки. И чего Артем на них косится?

Артем мысленно перевел дух. Это не слежка. Просто девчонки зашли пивка попить… Нельзя в каждом видеть врага, нельзя.

Радиостанция «Балтика» из приемника сообщила скучающей буфетчице, а заодно и немногим посетителям, что уже девятнадцать часов. И застрочила в эфир пулеметную ленту новостей: «Российско-украинские переговоры о разделе Черноморского флота в очередной раз зашли в тупик…»

Артем поежился. В рубашке с короткими рукавами ему явно было холодно.

– Надо купить и тебе какую-нибудь куртку. – Марина загасила на треть скуренную сигарету в полной воды пепельнице, наклонилась и заботливо провела пальчиком по покрывшейся гусиной кожей мужской руке. – А ещё надо снова платить за гостиницу. Сколько у нас денег осталось?

«Как известно, тридцать первого июля китайская провинция Гонконг, в течение ровно ста лет бывшая экономически и политически самостоятельным государством, снова присоединится к Китаю, – просвещало слушателей радио. – По этому поводу в нескольких городах Гонконга прошли демонстрации протеста…»

Прикосновение девичьей руки обожгло Артема. Он вздохнул и глухо ответил, глядя куда-то в сторону:

– Теперь у нас есть деньги. На некоторое время. Только не спрашивай, откуда они взялись.

– Ты сильный, – грустно улыбнулась Марина. – Давай убежим далеко-далеко. Где нас никто не найдет.

– От кого же мы убегаем? – Артем посмотрел девушке в глаза.

Она не отвела взгляд.

– Точно не знаю. К сожалению, Петр Львович не поощрял разговоры между сотрудниками лаборатории. Мы были каждый сам по себе. А потом Петр Львович стал за мной ухаживать…

Артем поморщился. Не так, словно ему противно слушать, а так, словно загнал занозу в палец.

– В последнее время он очень изменился. – Погруженная в воспоминания, Марина не замечала недовольства спутника. – Все время шептал что-то себе под нос, руки нервно потирал… Говорил, что теперь-то он точно им всем нос утрет. Говорил, что узнал одну страшную тайну. Чуть ли не тайну века. Что Сталин, оказывается, был не дурак и все очень точно рассчитал. Что он, Петр Львович, получит много денег, и вот тогда-то мы с ним заживем по-царски…

– Ты думаешь, его убили из-за какой-то тайны? – Артем перевел деланно равнодушный взгляд на качающиеся кроны деревьев.

– Я не знаю. Не знаю! – Пальцами правой руки Марина принялась крутить простенькое серебряное колечко на левой. Потом снова полезла в сумочку, достала очки и положила их на стол. – Я невнимательно слушала Петра Львовича. Я думала, у него начинается психоз. Он рассказывал про какой-то жутко секретный аппарат, якобы созданный по приказу Сталина. Про липовое «дело врачей». Мол, не было никакого заговора медиков – просто таким образом Сталин избавлялся от посвященных в тайну… Много ещё чего. Я не запоминала. У многих в нашей лаборатории нервы были не в порядке… Но когда Петра Львовича убили, когда перевернули все вверх дном в моем кабинете, когда подожгли мою квартиру, когда тот грузовик едва меня…

– Хорошо, хорошо. Не продолжай. – Артем успокаивающе потрепал Марину по рукаву. Коснуться её оголенного запястья он не решался. – Может, все это как-то связано с твоей работой?

Марина всхлипнула, но не заплакала. Сдержалась. И покачала головой.

– Нет. Вряд ли. Мы ничем таким не занимались. Нам приносили кровь на анализ. Много-много пробирок. Каждый день через мои руки проходило около тысячи пробирок. Судя по сигнатуре, кровь свозили со всего света. И из Конго, и из Вьетнама, и из Боливии… Может, мы занимались проблемой СПИДа? Кстати, Петр Львович ещё рассказывал, что СПИД, оказывается, это никакой не вирус, а обыкновенный сбой в какой-то программе. Просто иногда попадались бракованные «паразиты». Да, Петр Львович так и говорил – «паразиты». Мол, и на старуху бывает проруха, а за три приема «заразить» весь земной шарик и ни разу не ошибиться, это никто не сумеет.

– Заразить земной шар? Что он имел в виду?

– Не знаю, не знаю! Наверное, всеобщую вакцинацию против оспы в странах Третьего мира. По распоряжению Сталина. В сорок восьмом, пятидесятом и пятьдесят втором её проводили… Вот. А я должна была определять реакцию антител на…

– Подожди, – прервал Артем. – Я в этом ничего не понимаю. Сначала расскажи, что это была за лаборатория, кому подчинялась?

– В том-то и дело, что неизвестно – кому. Зарплату платили регулярно. Очень хорошую зарплату. Не то что Ритка в своем агентстве платит.

Неподалеку от кафе остановились двое мужчин и заспорили вполголоса. Тот, что был в длинным бежевом плаще, тряс головой и, по очереди загибая пальцы перед носом собеседника, убеждал в чем-то. Собеседник же, в мятом плаще и мятой шляпе, да и сам какой-то помятый, на эти пальцы не смотрел, зато энергично возражал и уверенно тыкал коротким толстым перстом в сторону кафе. В углу рта прыгала изжеванная спичка.

Наверное, решают, не раздавить ли пузырек по случаю мерзостной погоды, подумал Артем и снова повернулся к подруге:

– Но вы же не на улице работали?

Марина, озябнув, попыталась засунуть руки в рукава куртки, как в муфту, но из-за тесных манжет это у неё не получилось, и она спрятала руки под себя. Однако долго так просидеть не смогла.

– Не на улице. У нас был отдельный двухэтажный домик на территории инфекционной больницы. У каждого свой кабинет. В коридоре сидел охранник. Угрюмый, неразговорчивый. На выходе сидел другой охранник – точно такой же. Обед нам доставляли бесплатно. Даже пропусков в больницу не выдали. Свой вход с улицы, а охранники всех знали в лицо… – развела руками Марина. – Артем, Артем, почему нас преследуют?