не позже середины Святой недели, так как печатание всей серии предположено начать сейчас же после Пасхи.

5. Гонорар будет выдан немедленно после печатания.

6. В тексте не должно быть партийных точек зрения и злободневно-публицистических дискуссий» 24.

Заметим, что ни Иванов, ни Булгаков официально не значились организаторами упомянутой серии. Это подтверждают и первые строки письма Лосева к Вяч. Иванову, написанного в тот же день, что и письмо Флоренскому, т.е. 24 марта 1918 года:

«Многоуважаемый Вячеслав Иванович! Не осмеливаясь раздражать Вас своим появлением, а также и быть предметом незаслуженных и своеобразных упреков, обращаюсь к Вам письменно. В настоящее время я могу точно передать Вам условия напечатания Вашей рукописи, причем эти условия издатель склонен считать окончательными и ультимативными <…>» 25 (далее излагаются точно те же условия, что мы находим в письме к Флоренскому).

По воспоминаниям Лосева, его «поставили в виде делового лица во главе этого безнадежного, как оказалось, предприятия» 26. Однако на самом деле во главе этого предприятия Лосев оказался не только потому, что был молод и энергичен. Как выясняется из письма самого же Лосева от 13 августа (стиль не указан) 1918 года к М.В. Сабашникову, в издательстве которого предполагалось печатать книжки серии, роль Лосева отнюдь не сводилась к чисто организационной, – предполагаемая серия должна была выходить под его, лосевской, общей редакцией. Лосев писал:

«Глубокоуважаемый Михаил Васильевич!

Не будучи в состоянии видеть Вас последнее время, осмеливаюсь побеспокоить Вас письменным обращением. Я посетил Вас в мае месяце и встретил у Вас некоторое сочувствие к серии книжек национально-философского содержания. Это дает мне некоторое право сейчас еще раз обратиться к Вам за окончательным ответом. Я напомню Вам эту серию. „Духовная Русь“, – религиозно-национально-философская серия под общей редакцией А.Ф. Лосева.

Вып. I. Вячеслав Иванов. Раздранная риза.

Вып. II. Н.А. Бердяев. Духи русской революции (Гоголь, Достоевский, Толстой).

Вып. III. Георгий Чулков. Национальные воззрения Пушкина.

Вып. IV. С.Н. Дурылин. Религиозное творчество Лескова.

Вып. V. А.Ф. Лосев. О русской национальной музыке.

Вып. VI. Кн. Евг. Трубецкой. Россия в ее иконе.

Вып. VII. С.Н. Булгаков. [О духовной Руси].

Вып. VIII. С.А. Сидоров. Юродивые Христа ради.

Вып. IX. А.Ф. Лосев. Рихард Вагнер и Римский-Корсаков (религиозно-национальное творчество).

Вып. X. С.Н. Дурылин. Апокалипсис и Россия.

Предложено еще около трех номеров. Общие основания:

Каждая рукопись около 3½ печ<атных> листов (по 40.000 букв).

Издание исключает всякую минимальную возможность какой-нибудь партийной точки зрения.

Взгляды авторов анти-марксистские, но исследование везде ведется в тоне свободного, вне-конфессионального религиозного сознания.

Покорнейше прошу, Михаил Васильевич, не счесть за труд ответить мне в возможно непродолжительном времени и назначить час личного свидания.

Глубоко уважающий Вас

А.Лосев.

Москва. Воздвиженка, 13, кв. 12. Алексею Федоровичу Лосеву.

NB. Название серии „Духовная Русь“ предложено Вяч. Ивановым. Оно может быть изменено в связи с пожеланиями издателя, т.к. оно не у всех и участников серии встречает полное сочувствие» 27.

Издание серии оказалось вполне безнадежным предприятием, конечно же, из-за мало благоприятствующей ему общественно-политической ситуации. Хотя «идея была замечательная, и соорганизовались быстро», и Лосев тогда как редактор «получил от многих, заинтересованных в подобных книгах, поддержку» 28, дело не пошло дальше издательских коридоров. Причин тому было достаточно: 18 марта 1918 года Совет Народных Комиссаров уже принял постановление «О закрытии московской буржуазной печати», а 23 декабря того же года по указанию ЦК РКП(б) в структуре Реввоенсовета был учрежден отдел цензуры, призванный положить конец всем иллюзорным надеждам авторов с «анти-марксистскими взглядами» на возможность высказываться по «религиозно-национально-философским» вопросам, да еще «в тоне свободного, вне-конфессионального религиозного сознания», пусть и без «партийных точек зрения и злободневно-публицистических дискуссий».

Казалось бы, от серии, как говорил Лосев, не осталось «никакого намека». В самом деле, нет следов подготовки книжек ни в «Перечне изданий, находящихся в разных стадиях производства в издательстве М. и С. Сабашниковых» по состоянию на декабрь 1918 года, ни в издательской «Картотеке рукописей», поступивших в работу вплоть до 1929 года 29. И все же теперь, спустя восемьдесят лет, мы можем не только перечислить, исходя из письма А.Ф. Лосева к М.В. Сабашникову, имена участников серии и заявленные ими темы, но и указать на некоторые тексты, которые должны были бы быть напечатаны под общим названием «Духовная Русь». А о содержании некоторых других попытаемся построить определенные предположения.

Из перечисленных в письме к М.В. Сабашникову десяти выпусков серии два – «О русской национальной музыке» и «Рихард Вагнер и Римский-Корсаков (религиозно-национальное творчество)» – должны были принадлежать перу самого Лосева. Однако в лосевском архиве сохранилась только одна страничка рукописи, вероятно имеющая отношение к первому из названных выпусков, – она посвящена русскому национальному мелосу. Потому только, судя по другим музыковедческим статьям Лосева, мечтавшего в эти годы о создании «философии музыки» (см. его «Очерк о музыке» 1920 года 30), мы можем примерно представить, в каком направлении автор мог бы разрабатывать эти темы. Возможно, речь шла бы и об особой «объективности славянского мелоса» 31 у Римского-Корсакова, и о том, что современный человек живет музыкой Вагнера и Скрябина оттого, что теперь «как раз сгустились над нашей головой мировые тучи» 32, что музыка Скрябина – отнюдь не славянский мелос, хотя в ней порой «воскресает чеховская Россия с ее надрывом и бессилием» или слышится «родной наш русский хлестаковский смрад души» 33. Вот почему скрябинская «причудливая смесь языческого космизма с христианским историзмом» есть не только «наивысшее напряжение западноевропейской музыки», но и очевидный знак «заката Европы», гибели ее «мистического существа» 34, в то время как Вагнер, подобно Скрябину познавший «мировые трагедии, возвещаемые дионисийской музыкой», сумел все-таки прийти к ясности «Парсифаля», дал «пережить этот мировой Мрак и музыкальную сладость бытия, чтобы потом наилучше поднять нас до великой простоты и светлого царства Христова» 35.

Подобным же образом могли бы мы реконструировать и общую направленность брошюры Георгия Чулкова «Национальные воззрения Пушкина», который, пройдя путь от «мистического анархизма» к «мистическому национализму», к изданию газеты «Народоправство», размышляя о судьбе России, стал писать и о Пушкине: о Пушкине и славянах, о Пушкине как зачинателе русского театра и так далее вплоть до чисто биографической работы, появившейся к столетию со дня гибели поэта 36.

Однако с гораздо большей уверенностью можно