Было странно узнать вот так, какой у мастера Джозефа почерк – мелкий и угловатый, а еще он каждое письмо подписывал полным именем, включая заглавную букву своего второго имени. Всего конвертов было около дюжины, и все они были датированы последними тремя месяцами и содержали в себе пугающие фразы:

«Есть способ, как нам обоим получить желаемое».

«Ты хочешь вернуть своего мертвого сына, а мы хотим возвращения Константина Мэддена».

«Ты не понимаешь всей мощи алкахеста».

«Мы никогда прежде не общались лицом к лицу, Аластер, но ты уже и так много потерял. Представь, что Сара к тебе вернется. Представь, что ты вновь обретешь все, чего лишился».

«Укради алкахест, принеси его нам, и всем твоим страданиям придет конец».

Бред какой-то. Аластер собирался с помощью алкахеста убить его, разве нет? Он хотел уничтожить Врага Смерти.

Колл вспомнил шок на лице отца, когда он ударился о стену, вспомнил переполнявшую его ярость. Что, если он ошибался насчет Аластера? Что, если Аластер не лгал, когда говорил, что не желает ему смерти?

Но если Аластер хочет избавиться от него и вернуть душу своего настоящего сына, итог будет ненамного лучше. Может, он и не собирается в прямом смысле убивать Колла, но если его душа окажется засунута назад в тело Константина Мэддена, для него это будет практически равноценно смерти.

– Что? – спросила Тамара, наклонившись вперед так сильно, что едва не упала с кровати. – Колл, что там?

– Ничего, – угрюмо буркнул Колл, складывая письмо с самым жутким содержанием и убирая его в карман. – Всего лишь пометки с советами по выращиванию бегоний.

– Лжец, – бросил Джаспер и, схватив с кровати одно из писем, начал зачитывать его вслух. По мере чтения глаза его округлялись все сильнее. – Погоди, это же… бегонии тут вообще никаким боком рядом не лежали!

Ситуация сложилась патовая. Было очевидно, что Тамара и Аарон ему не поверили, а видеть выражения их лиц было еще хуже, чем терпеть самодовольную ухмылку Джаспера. Но что еще хуже – они прочли письма. Одну страшную строчку за другой, хотя, к облегчению Колла, в них не было ни слова о том, что его душа принадлежала Константину Мэддену. Кто знает, что бы они подумали, окажись в их руках письмо, лежащее в кармане Колла.

– Получается, что это все-таки он украл алкахест и теперь собирается отдать его Врагу? – с ужасом произнес Джаспер. – Ты же вроде говорил, что его обвинили по ошибке!

– Взгляните сюда, – сказала Тамара. – Аластер, видимо, согласился, потому что мастер Джозеф пишет, что свяжется с ним и сообщит, где они смогут встретиться. Это должно случиться послезавтра.

– Нужно вернуться в Магистериум, – заявил Аарон. – Рассказать обо всем. Колл, я верил тебе насчет твоего отца, но, возможно, ты ошибался.

– Нельзя допустить, чтобы алкахест попал в руки Врага, – подхватила Тамара. – В противном случае Аарона могут убить. Ты ведь это понимаешь, да, Колл?

Колл смотрел на горящее внутри ламп пламя. Что, если он совсем не знал своего отца? Он полагал, что отец был хорошим человеком, что он был на стороне Магистериума и мастеров и хотел остановить Константина Мэддена, чего бы это ни стоило. Но теперь все выглядело так, будто на самом деле отец был плохим, что он был на стороне мастера Джозефа и хотел любой ценой вернуть душу своего сына. Последнее, правда, в определенной степени нельзя было отнести к однозначно плохим намерениям. Но если Аластер решил присоединиться к мастеру Джозефу, разве имел Колл моральное право позволить ему сделать это?

У Колла заныло сердце.

– Я не хочу, чтобы с Аароном случилось что-то плохое, – сказал он. Хотя бы в этом он был абсолютно уверен. – И никогда не хотел.

Аарон выглядел крайне опечаленным.

– Ладно, сегодня мы все равно уже никуда не пойдем, – сказал он. – Уже поздно, и мы все устали. Может, если мы поспим немного, утром что-нибудь придумаем.

Они посмотрели на две кровати. Размеров каждой хватало, чтобы на ней поместился один взрослый или двое детей.

– Я займу эту, – заявил Джаспер Тамаре и Коллу. – И я лягу с Аароном, потому что ты урод, а ты девочка.

– Я могу поспать на полу, – предложил Аарон, заметив выражение лица Тамары.

– Джаспер этому только обрадуется, – отмела эту мысль Тамара и легла на крайнюю слева кровать. – Все в порядке, Колл. Мы поспим поверх одеял. Ни о чем не думай.

Колл колебался, стоит ли ему последовать примеру Аарона и изъявить желание спать на полу, но делать этого совершенно не хотелось. Нога и так болела, и потом, ему было известно, что иногда в ангарах поселяются крысы.

– Ладно, – вздохнул он и осторожно улегся рядом с ней.

Ну и странный выдался день.

На другой кровати Джаспер и Аарон поспорили за единственную подушку, после чего раздался приглушенный вскрик, как если бы кто-то получил удар кулаком. Колл толкнул их подушку к Тамаре и подложил под голову согнутую в локте руку.

Он закрыл глаза, но сон не шел. Было сложно сохранять неподвижность и следить, чтобы даже пальцы его ног не залезли на половину Тамары. Не помогало и то, что прочитанное в письмах мастера Джозефа точно отпечаталось у него на внутренних сторонах век.

– Колл?

Он открыл глаза. Тамара смотрела прямо на него, до ее больших черных глаз было всего несколько дюймов.

– Почему ты так важен? – прошептала она.

Он ощутил тепло ее дыхания у себя на щеке.

– Важен? – переспросил он.

– Я обо всех этих письмах, – пояснила она. – От мастера Джозефа. Я думала, в них говорится об Аароне. Он ведь творец. Но они все о тебе. «Колл важнее всего».

– Я не… Наверное, потому что он мой отец. – Колл растерялся. – Поэтому я для него важен.

– Но мне показалось, что речь шла о другом, – тихо возразила Тамара. – Колл, ты ведь знаешь, что можешь все нам рассказать?

Колл замешкался с ответом. Он все еще пытался подобрать правильные слова, когда Хэвок вдруг завыл.

– Хэвок, тихо! Тс-с-с! – прошипел Колл, но волк не унимался и продолжал лаять, просовывая нос в щель между дверями амбара и царапая их когтями.

– Что ты там видишь, дружище? – спросил Аарон. – Там кто-то есть?

Тамара шагнула к волку:

– Может, твой отец вернулся?

У Колла бешено забилось сердце. Он бросился к двери и, оттянув Хэвока, распахнул ее, впустив в амбар холодный воздух.

Хэвок выскочил наружу. Все было тихо. На ночном небе горел тонкий месяц. Коллу пришлось сощуриться, чтобы разглядеть Хэвока, который носился, рассекая заросли травы, между рядами покореженных машин, в темноте кажущихся особенно зловещими.