В лучших семьях утренний дар включал в свой состав и монеты. Кошелек, который дарили новобрачной, не всегда был туго набит, ведь деньги на Западе стали редкостью. Однако от королевы ожидали, что она сможет приобрести себе экзотические изделия византийского производства, купить верность аристократии или дать подаяние церквам. Для всего это требовались дорогостоящие золотые монеты, которые Меровинги чеканили лишь в ничтожных количествах. Так что Брунгильда получила некоторое количество ценных монет, запас которых впоследствии постаралась пополнить. В 575 г. кошель королевы уже содержал более двух тысяч золотых солидов.[26]

Украшения, ценная одежда, посуда и монеты обычно хранились вместе, в одном сундуке или в одной комнате. В совокупности они составляли «сокровищницу», запас богатств и символов, который копили или при необходимости раздавали, но прежде всего регулярно демонстрировали и никогда не допускали, чтобы он исчез совсем. Через восемь лет после свадьбы сокровищница Брунгильды состояла из пяти тяжелых узлов. Каждый из них с трудом поднимало два человека, и их общая стоимость составляла приблизительно семь с половиной тысяч-солидов.[27]

Поскольку человек, у которого не было земли, ни во что не ставился, утренний дар Брунгильды включал в себя и земельные владения, выбранные Сигибертом среди доменов фиска. Площадь первоначального дара королеве известна плохо. Завещание епископа Ромнульфа показывает, что Брунгильда получила земли в области Реймса; позже она обменяла их на владения в Меце. Грамота Сигиберта III, к сожалению, дошедшая до нас в сильно искаженном виде, упоминает виллу под названием Трибон близ Кёльна, якобы составлявшую часть «фиска королевы Брунгильды».[28] Во времена составления этой грамоты, в 640-х гг., в этом домене издавна жили готы; может быть, в них надо видеть потомков вестготских поселенцев, которые входили в состав «багажа» принцессы и которых она разместила в этих местах.

Как бы то ни было, фискальные домены, переданные Сигибертом супруге, вероятно, отражают географию его владений: в 566 г. треугольник, вершинами которого были Реймс, Кёльн и Мец, заключал в себе основную часть территории Австразии. Впрочем, по мере завоеваний король старался пополнять земельный капитал жены, присоединяя к нему земли, символически очень значимые. Когда он наложил руку на Сент, королева получила виллу под названием Сивириак, входившую в паг, центром которого был этот город. Одна грамота Теодоберта II также показывает, что Брунгильда приобрела владения в области Суассона, которые позже завещала аббатству святого Медарда. Кроме того, интерес, который королева всегда проявляла к Туру, похоже, показывает, что у нее были владения и в Турской области.

Разбросанности земельной вотчины, преподнесенной Брунгильде, удивляться не приходится. В раннем средневековье настоящим признаком принадлежности к элите было не обладание обширным доменом в качестве единственного держателя, а, напротив, контроль над многочисленными разрозненными землями. Это разнородное скопление доменов ограничивало сферу влияния, но оно же позволяло контактировать с местным населением: обмен землями, сдача в аренду, передача в управление или возбуждение процесса с соседями — все это были средства, при помощи которых можно было взять под контроль региональные элиты, используя дружеские привязанности, союзы, взаимную неприязнь или ненависть. И Брунгильда вскоре мастерски усвоила правила этой игры.

Земельная вотчина, предоставленная Сигибертом, конечно, позволяла молодой королеве претендовать на финансовую самостоятельность. Тем самым она могла обеспечивать себе пропитание, пополнять гардероб и кормить слуг. Денежные средства, получаемые от продажи излишков, давали ей также возможность финансировать более дорогостоящие операции, например, контроль над спорными епископскими выборами или убийство неугодного человека. Тем не менее Брунгильда пока не могла вести самостоятельную политику. В самом деле, Сигиберт постарался не включить в утренний дар никакого имущества, связанного с отправлением публичной власти. Лишь редкие меровингские короли осмеливались сделать жене такой неимоверно роскошный подарок, как передача «в собственность» целого города. Ведь в таком случае королева могла назначать там чиновников и взимать прямые и косвенные налоги, то есть вести себя там как настоящий государь. Хильперик, брат Сигиберта, предпринял такой опыт и потом кусал себе пальцы.

Несмотря на это ограничение, Брунгильда на следующий день после свадьбы уже располагала значительным достоянием, куда входили земли, ценные предметы и доходы. Несомненно, она была не столь наивна, чтобы полагать, что Сигиберт полностью отказался от этих благ. Богатство королевы было не более чем приложением к власти короля, которое можно легко отобрать. В варварском мире уступка утреннего дара в полное владение обычно представляла собой всего лишь юридическую фикцию, потому что фактически муж держал имущество жены под контролем. Даже если мужчина умирал, его кровные родственники считали, что сохраняют права на имущество, которое он передал жене. Так, Брунгильда имела возможность встретиться с вдовой Хильдеберта I, Вультроготой, сокровища которой конфисковал ее деверь Хлотарь I[29]. Даже когда королевская семья давала вдове возможность пользоваться ее утренним даром, последняя хорошо понимала, что не вправе вновь выйти замуж без разрешения: действительно, рано или поздно какой-нибудь меровингский принц, брат или кузен покойного, предлагал ей выйти за него, и тем самым переданное ранее имущество оставалось под контролем родни мужского пола.

Пока что утренний дар вкупе с личным имуществом, которое Брунгильда привезла из Испании, обеспечивал молодой королеве изрядное состояние. Тем не менее, чтобы обладать могуществом в меровингской Галлии, богатства было недостаточно. Чтобы располагать настоящей властью, быть по-настоящему уверенным в своей безопасности, следовало иметь в подчинении группу «верных», которые преданы тебе лично и служат твоим интересам. В 566 г. Брунгильда могла рассчитывать лишь на нескольких вестготов, сопровождавших ее в Австразию. Поскольку до наступления феодальной эпохи связь, соединяющая двух людей, не передавалась третьему, Сигиберт не мог отдать жене никого из служивших ему «верных». Брунгильда должна была научиться создавать клиентелу из тех, кто ей обязан.

Для этого могла оказаться полезной масса земельных владений, которыми она располагала. Действительно, наличие у королевы земель оправдывало необходимость назначения главных управителей: «майордома королевы» для заведования доходами и снабжением, «референдария королевы», который бы составлял официальные документы, «коннетабля королевы», отвечающего за ее табуны, не считая множества управляющих, которые ведали бы каждым из доменов. Функции этих слуг, как и высших королевских чиновников, находившихся при особе короля, балансировали между чисто домашней службой и отправлением публичных должностей. Так или иначе, эти люди были близки к власти, и во дворце меровингской королевы, как и во дворце короля, похоже, находились все социальные лифты. А ведь по обычаю монархине дозволялось лично выбирать слуг. Поспособствовав карьере некоторых честолюбцев, щедро вознаграждаемых, Брунгильда могла тем самым положить начало набору собственных «верных». Но этого, конечно, было недостаточно, и она всю жизнь находилась в поиске клиентелы — инструмента власти, которого ей недоставало.