именно поэтому в первые минуты у меня даже хватает сил шутить и иронизировать. Кир, конечно, меня резко пресекает – шлепками, укусами, – но это мне тоже нравится, так что я не отказываю себе в удовольствии немного подразнить его.

Впрочем, в какой-то момент он становится по-настоящему требовательным и жестким – и я понимаю, что лучше подчиниться его приказам, я не смею возражать. Я больше не испытываю перед ним того первобытного страха, что сопровождал меня после первой попытки отснять ролик с «аистом», теперь внутри меня только желание и предвкушение новых ощущений... Но здесь он – хозяин и господин, я это помню. И мне нравится слушаться его, чувствовать себя слабой и беззащитной в его крепких и сильных руках. В этой опасной игре для меня словно сокрыт главный смысл соединения мужского и женского начал, суть близости – доверие и погружение друг в друга без условий, без сомнений, без страха...

Постепенно положение тела и вправду становится жутко неудобным. Поясница начинает затекать, а четырнадцать маленьких шариков, вогнанных мужчиной в мое тело, перекатываются внутри и тянут все сильнее и сильнее. Хочется расслабить мышцы, но на деле они напрягаются только больше с каждым мгновением. Согнутые в локтях руки и согнутые в коленях ноги начинают дрожать мелкой дрожью. Я лежу и в то же время не лежу нихрена, а держу вес всего своего тела на шее, локтях и коленях, утыкаюсь лбом в матрас, а холодный металл крепко держит меня в оковах.

После «аиста» наверняка останутся следы. А впрочем – наплевать... Кир так медленно и нежно ласкает мои бедра и ягодицы, что я уплываю, постанывая от удовольствия... пока не получаю вдруг удар плетью.

– Твою мать!

И тут же мужские руки скользят по моей коже, и пальцы впиваются в соски, выкручивая до боли в качестве наказания.

– Больно!

– Заткнись! – рыкает Кир. – Или я вставлю тебе в рот кляп! – и я жду от себя какой угодно реакции: обиды, злости, страха... Но вместо этого меня неожиданно прошибает дикое возбуждение. Между бедер снова течет смазка, соски торчат и зудят от жажды прикосновений, в горле становится сухо. Я нервно сглатываю и молча киваю, обещая замолчать. И правда молчу, пока тело все сильнее наливается тяжестью и наконец начинает заметно дрожать.

– Ты готова? – спрашивает тогда Кир, обжигая горячим дыханием мое ухо, и я тихо отвечаю ему:

– Да, – уже прекрасно зная, что будет дальше.

Плетка со свистом разрезает воздух и впечатывается упругими хвостами с бусинами на концах в мою задницу.

Я вскрикиваю, но Кир уже шепчет:

– Тшшш, – и зализывает удар, одновременно лаская пальцами мой клитор и грудь.

Я умираю, изнываю от ощущений, мне хочется кричать и метаться по постели, но получается только первое: тело надежно зафиксировано, я могу только завалиться на бок, но моему господину это вряд ли понравится, а я совсем не хочу его сейчас сердить.

Всю свою муку я вкладываю в голос, срывая его к чертям собачьим стонами и криками, пока Кир бьет меня плетью снова и снова. Шарики внутри моего тела дрожат и как будто подпрыгивают в такт ударам, задница горит от все нарастающей боли, мышцы напряжены до предела, из глаз катятся слезы, и вместе с тем кажется, что я вот-вот кончу...

Так и происходит, когда Кир заканчивает порку. Ему хватает пары прикосновений к моему клитору, чтобы на меня обрушился бурный оргазм. Пока меня сотрясают судороги, из влагалища выскальзывает два шарика, и мужчина тут же загоняет их на место, усиливая ощущения.

– Поцелуй меня... пожалуйста... – шепчу я исступленно, и Кир не отказывает, переворачивая меня на бок и хватая жадными губами мои губы.

Лежать на боку гораздо удобнее, мышцы сразу расслабляются, что особенно приятно после того, как кончишь. Я с наслаждением ловлю эти мгновения кайфа, пока Кир выскальзывает из постели и куда-то отходит в глубину игровой комнаты. Я удивленно провожаю его взглядом, насколько это возможно в моем зафиксированном положении:

– Что-то случилось?

– Я выпорол тебя до крови, – говорит он то ли виновато, то ли с гордостью, то ли просто озвучивая факт.

– Ого! – а я и не поняла. Мне было одновременно так больно и так хорошо, что все ощущения смешались с сплошную симфонию. – И что дальше? Мы теперь закончим сессию?

– Как бы ни так, – Кир усмехается, возвращаясь ко мне с пузырьком перекиси водорода и парочкой ватных дисков. – Я просто обработаю ссадины, и мы продолжим... Заодно передохнешь немного.

– Прямо так, пока я закована?! – я удивляюсь.

– Ага.

– Разве это не делают после сессий?!

– Обычно да, но ты новичок в Теме, и я совсем не хочу, чтобы завтра твоя задница опухла и было больно сидеть. Так что – перекись, а после сессии – еще и заживляющая мазь.

– Мне было хорошо... – признаюсь я немного смущенно, хотя, казалось бы, какой там стыд: я прямо сейчас лежу перед ним совершенно обнаженная, только что кончившая, с сорванным голосом и растрепанными волосами, закованная в средневековое орудие пыток...

– Я знаю, – он улыбается и чмокает меня в губы.

– А ты мог бы... – начинаю я.

– Что?

– Ты мог бы слизать кровь, прежде чем обрабатывать? – мне немного неловко от этого неожиданного желания, но я все равно озвучиваю его, а Кир тут же довольно ухмыляется:

– Мне нравится твоя фантазия. Ты моя любимая мазохистка... Я так и планировал, – он наклоняется к моей обожженной плетью заднице и проводит по ней языком. Только теперь я чувствую, как пощипывает кожу: значит, и вправду есть ранки. – Ты вкусная, – говорит Кир, покусывая меня за бедро.

– Во всех местах? – спрашиваю я игриво.

– Точно, – он посмеивается. – Но не расслабляйся слишком сильно, впереди еще электрошокер.

Кир скользит языком по моим исполосованным плетью ягодицам, и от этого по коже во все стороны разбегаются шальные мурашки удовольствия. Через несколько мгновений легкое пощипывание сменяется тянущим ощущением из-за оставленной на коже слюны. Я снова прошу его поцеловать меня, и мужчина тут же послушно нависает надо мной, зажимает между своим телом и мятыми простынями, припадает губами к губам в жарком и требовательном поцелуе, скользит языком в мой рот, дразнится, играет... Я легонько покусываю его за язык, и он тут же мстит,