— Ну, хочешь, уйдем? — он поцеловал меня в лоб и погладил по пояснице. Сидел сзади и смотрел на все происходящее, подбадривая меня.

— Ну уж нет! — включила храбрость. — Я что, не женщина, в конце концов?

— Неужели больнее, чем колоть сосок?

— Семёнов, не думай сейчас о моих сосках, тебе башню снесет, а мне ещё татуировку не доделали!

Тату я захотела сама. Каждый день любовалась татуировкой цыпленка на лопатке у Димы и захотела тоже сделать что-то, что будет всегда напоминать о нем. Кто-то скажет «зря, а вдруг вы расстанетесь…». Ну, во-первых, тату я делаю не с именем Димы, а в виде красивого и статного добермана, который мне Диму очень напоминает, так что если что, проблем не будет. А во-вторых… ну, вообще-то я уже полгода как Семёнова, так что…

Вообще это произошло очень спонтанно! Мы не играли свадьбу, и как бы слава Богу, потому что собирать толпы родственников, чтобы весь день париться в огромном свадебном платье, я не готова. Мы расписались, посидели в ресторане с самыми близкими, конечно в красивых и, что очень важно, удобных нарядах, а потом укатили на неделю в свадебное путешествие, и ни разу не пожалели, что выбрали именно этот путь.

С того дня, когда мы с Димой поняли, что всё-таки друг друга любим (с того дня, как дошло до Димы, точнее сказать), прошло уже два с половиной года, из которых полгода мы законные супруги, да, самой не верится, но, что есть, то есть. В целом, ничего интересного у нас не происходило, живём как обычная пара, ссоримся, миримся. Кота завели. Черного, как Дима, Димас и назвали. Живу в царстве Дмитриев, честное слово.

— Ещё немного, осталось белый вкрасить, — говорит тату мастер, и я облегчённо выдыхаю, что пытка закончилась, но, как оказывается, вся пытка ещё впереди! Потому что с первого движения машинкой я выкатываю глаза от боли, и сжимаю руку Димы так крепко, что ему наверняка больно чуть ли не сильнее меня.

— Если рожать так же больно, то я отказываюсь заводить детей! — говорю, не подумав, и тут же захлопываю челюсть. Мы, хоть и супружеская пара, но о детях никогда разговор не заводим. И не потому что мы боимся ответственности, а просто… ну, нам рано? Я не знаю. На самом деле это самое огромное моё упущение — я реально не знаю, как к детям относится Дима. Я детей люблю и хочу, попозже, наверное, но всё-таки, а что думает Дима, не знаю. В идеале, конечно, надо было решать этот вопрос до свадьбы, но я так люблю этого придурка, что готова принять его со всеми мнениями в мире, даже если они будут кардинально отличаться от моих.

И Дима реагирует странно. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами и даже излюбленный (и мною уже горячо, о-о-очень горячо любимый) шарик между зубов не катает. Не думает человек, отключился.

— Цыпленок, ты беременна? — вдруг выдает он севшим голосом, и от шока даже боль уходит. С чего он взял вообще… Но женское любопытство вкупе с тупостью решает, что разыграть мужа прямо сейчас это офигенно крутая идея. В целом, реально крутая, потому что от энтузиазма мне на самом деле вообще не больно.

— Не то чтобы на сто процентов, но есть вероятность… — говорю, закусывая губы, и стараюсь не ржать от того, как его чуть смуглая кожа на лице становится белоснежной. Спасите Диму, у него не жена, а идиотка.

Хотя, чего я вру? Приукрашиваю действительность. Мы же женаты? Женаты. Я могу быть беременной? Теоретически могу, технически тоже, но просто не сейчас. Наверное.

Он зеленеет, бледнеет, покрывается пятнами, и я уже начинаю жалеть о том, что начала разговор. Если он сейчас скажет, что от ребенка, пусть и несуществующего, нужно избавиться, скорее всего нам придется разводиться и я снова буду страдать, как два с половиной года назад.

Но Дима удивляет, что до сих пор у него получается делать с завидной регулярностью. Он моргает, приходя в себя, и первое, что выдает, это спрашивает у мастера, можно ли делать беременным татуировки.

Мастер испуганно замирает, убирает машинку и грубо говорит, что о таком, вообще-то, стоило бы предупредить. Потому что аллергия может появиться, потому что боль это тоже не здорово, потому что на ранних сроках нужно быть крайне осторожными, и если бы он знал о моем положении, то за работу бы ни за что не взялся. Не то чтобы обязательно все закончится плачевно, но просто лучше бы этого не делать, конечно.

Но проблема в том, что положения-то никакого нет. А вот испуганный муж и злющий мастер очень даже.

Решаю Диме рассказать правду позже, и радуюсь, что мастер почти закончил, оказывается, оставалось всего пару штрихов. Уверяю его, что все будет в порядке, и что ответственность мы берём на себя, и он доделывает работу, а Дима как сидел с каменным лицом, так и сидит!

Пока мастер фоткает, пока я с радостью в глазах рассматриваю рисунок в зеркале, пока мне наклеивают пленку, Дима просто сидит. И уже когда мы выходим на улицу, я пихаю Диму в бок, заставляя его вздрогнуть и отмереть.

Такая реакция заставляет чуть загрустить, но в целом он не повел себя как-то ужасно. Ну… просто чуть завис, не самое страшное. Но сжалиться над неудавшимся папашей все же стоит, поэтому, когда мы садимся в машину, я решаю сразу же рассказать всю правду.

— Дим, пожалуйста, вернись на планету Земля, я не беременна, просто пошутила.

— В смысле ты пошутила? — он округляет глаза и поворачивается в мою сторону, благо хоть машину ещё не завел, а то разбились бы. — Кать, кто так шутит?!

Он злится, а я грущу. Ну вот. Докатились. Катей называет. Спасибо, Семёнов, нам было хорошо вдвоем всё это время, но чувствует моя жопа, что дальше нам не по пути… уже готова рыдать, если честно, даже под веками печь начинает. Почему-то только сейчас стала осознавать, что если мы не сойдёмся в вопросе детей, то на самом деле вряд ли сможем прожить вместе всю жизнь, как клялись в ЗАГСе. Ну потому что… А как? Я хочу воспитывать кого-нибудь кроме Димаса.

— Да я просто сказала, что если рожать больнее, то я не буду, а ты начал, беременна, беременна. А как я должна была сказать правду, когда ты уже мастера до чёртиков напугал? Поехали домой, пожалуйста.

Настроение падает к плинтусу, не хочется ничего. Завтра мы идём на свадьбу к Аньке — да-да, Анечка выходит замуж, и там такая история любви, с ума сойти можно! — а я уже и идти никуда не хочу, только съесть ведро мороженного с мандаринами и дать себе по лбу за то, что раньше не удосужились спросить, как мой супруг относится к детям. Идиотка.

Я очень люблю Диму. Он сделал для меня столько всего, что благодарность нельзя выразить словами. Его любовь и отношение ко мне — лучшее, что могло случиться в жизни, правда. Он самый нежный, самый заботливый, даже если не слишком это показывает, и… И я не понимаю, что сейчас делать, когда мне плакать хочется, а он со злости руль сжимает так сильно, что пальцы белеют.

Дома мы почти не разговариваем, отчего грущу ещё сильнее, проводя времени в ванной больше, чем обычно, пытаясь смыть с себя грусть и плохое настроение. Может, зря я себя накрутила? Уже придумала чуть ли не развод, а на деле то я не смогу без него. Я же люблю Семёнова так сильно, что по своей воле точно не уйду никогда. Ну подумаешь, не сошлись во мнениях… в конце концов, ещё вся жизнь впереди, все может сто раз измениться.